И Наташу в одночасье выкинули с дочерью из квартиры на улицу.
— Что это? — сначала не могла понять поступок Сергея Наташа. — Попытка сломить? Заставить ехать за ним? Отомстить за то, что он бросил всё и приехал ко мне, а я его не послушала? Отомстить, что запил? Как всегда, во всём виновата женщина? Пришлось начинать с нуля — не могла же она сесть на шею матери и брата.
Она сутками работала в ювелирной мастерской, портя зрение, здоровье, стараясь хоть что-то заработать. Как-то освоилась, приобрела павильон, он и по сей день стоит около рынка в центре Сухуми.
Скопила на «однушку». Купила у ботанического сада.
Её знакомые спрашивали:
— Что, не могла лучше захватить?
Ведь осталось много свободного жилья.
— А я не захватчица, — отвечала Наташа.
И растила Диану.
Диана оканчивала колледж и после занятий с планшетом для рисунков ходила в музей. Поднималась на второй этаж, рассматривала экспозицию времён войны и заносила на бумагу эскизы. Медицинскую сумку с красным крестом и вышивкой «Наташа», висевшую в углу, матерчатые «лифчики» с множеством карманчиков для гранат, трубы — самодельные гранатомёты, фотографии бородачей.
Представляла, как её мама с этой сумкой, в этом «лифчике», заполненном гранатами, бежала за парнями… Тащила их с поля боя…
Не уходила из музея до закрытия, слушая, как экскурсовод Гожба рассказывал посетителям:
— Знаете, почему грузины пошли на Абхазию? Не жили бы абхазы здесь, они бы спокойно жили. Где-нибудь в Адыгее, Дагестане. Никто особенно не рвётся туда. Там нет ни таких гор, ни такого климата, ни такого моря. Если бы абхазы там жили, никто бы на нас не пошёл. А всё из-за её красот! Есть легенда о том, как абхазы поселились здесь. Когда Бог делил землю, абхазы опоздали на делёж. Бог поделил всё и всем раздал. И вдруг абхазы пришли. «А где наша доля?» — спрашивают. — «Я уже всё поделил. А вы кто такие?» — «Мы абхазы».
— «Всем всё раздал. А где же вы были?» — «Мы гостей принимали и задержались». — «Ну, раз вы такие хорошие люди, я для себя оставил кусочек, отдам его вам». Оно так и получается. Здесь и французы, и египтяне, и бразильцы, и кто только ни был — и все считают Абхазию сокровищем. Вот и лезут… Однажды Руслан обратился к Диане:
— А вот эта девушка сюда приходит, чтобы посмотреть экспозицию о войне.
Диана почувствовала, как загорелись её щёки.
— Почему она приходит сюда?
— У меня мама, мама воевала! — вырвалось у Дианы.
— А звать маму как?
— Она медсестрой… Наташа, — показала на сумку.
— По-абхазски — На-та-рья, — сказал Гожба.
Все с интересом смотрели на девушку, а кто — и с завистью.
Диана приходила домой и сильно-сильно прижимала мать к себе. А в минуты уединения рисовала портрет медсестры в матерчатом «лифчике», десантном берете и с медицинской сумкой на ремешке.
Как-то, приехав в Сочи, Наташа зашла в супермаркет и обратила внимание на одетого в блестящий костюм обрюзгшего толстяка, на плечи которого спадали редкие волосы.
Он обходил прилавки и первым подошёл к ней:
— Натаха…
Она удивилась полноте и золотым печаткам на пальцах, цепочке на шее:
— Павел? Быстро же ты оперился… — А что? — бровь у толстяка приняла знак вопроса.
Он поджимал одну ногу под другую:
— Две бензоколонки. Два магазина. Что мне ещё…
— На чём же ты так?
— А что… Всё на Абхазии, на ней, родимой…
— Что ты имеешь в виду?
— Металл вывез. Золотишка наскрёб.
— Это ты?!
Наташа знала, как всё курочили и растаскивали во время войны и после.
— А что, я не как некоторые! На брюхе не ползал…
— Подлец! — Наташа замахнулась, чтобы ударить Павла по лицу.
Тот увернулся: — Меня одна из су-чек в Гудауте… Схватил её за руку.
— Отпусти! — Наташа, превозмогая боль, сощурила глаза: — Так что, это тебя, как мародёра?
— Это самый доходный бизнес… — не ответил прямо на вопрос Павел.
— Это… Это… — Наташа не могла найти слов. В висках стучало: «Вот такой — Лиану».
— Где Диана? — отпустил руку Павел.
— А зачем она тебе? — Её ждёт наследство… — Оставь его себе! — У моих родителей не меньше!
— Тоже награбили?!
— Слушай! Разве я виноват, что грузины потрошили абхазов, а абхазы — грузин? Я что, должен упустить своё?! Где дочь, спрашиваю?!
— На, выкуси! — прорвало Наташу.
У Павла перехватило дыхание: — Нет, у меня будет Диана! Она — моя! — И вдруг словно осёкся, согнулся от внутренней боли: — У меня не будет больше детей, — прошипел, — ты понять это можешь?