— Сколько там пудов-то?
— Да, говорят, под тыщу.
— Эх, «под тыщу!» — усмехнулся молодой, красивый, — а сто тысяч не желаешь?
— Да мне бы и одного за глаза хватило! — оскалился неожиданно белыми, крепкими зубами вчерашний мужик.
— Приедет какой-нибудь Моня Стырь или Дина Мит — с ними проще. Они совесть имеют! А то, как собака на сене: и сам не гам, и другим не дам! — зло рассмеялись, замолчали. И правда: царь правил и Керенский, и хитрые большевики, и злой Колчак — а никак жизнь не наладится! Теперь говорят: большевики одумались, будут править по-новому. Всем дадут свободу — кто сколько унесет. Может, что-то и получится?
— Там одни немцы да евреи, — засомневался пожилой.
— Может, научат нас, дураков! — заступился за евреев молодой. Видно было, что и пожилой на это надеялся — головой покачал только из приличия, чтоб не сглазить лезущей к красному престолу власти.
— А как вы думаете: есть ребята, готовые пойти на все?
— Это как? — открыл рот пожилой от напряженного внимания.
— А хоть бы и… ковырнуть.
Пожилой усмехнулся: правда, Аким такой дурак или провокатор? Чепуху языком молоть — это одно, а пойти на вооруженных охранников эшелона «Д» — тут почешешься в затылке. Да и махнешь рукой: ну его и золото-то то! Не жили богато, и неча начинать!
— Давай! — подъелдыкнул молодой, — наган у тебя есть!
— То-то перепугает пулеметную команду! — Солдаты хохотали, зло горя глазами.
— Да это я так, — пошел на попятный двор, — болтаю.
— Болта-аешь, — зло протянул пожилой, — а, может, ты из этих? — так и сцапал за отворот тужурки. — Из тех?..
Акиму стало жарко на холодном сквознячке — время военное, жизнь не дороже копейки. Народ обозлился до крайности.
— Да вы что, ребята? Я же шутейно!
Поезда стояли на крошечной станции. Редко они попадались здесь — тайга, поля, и опять перелески. И все завалено снегом. Кажется, на тысячи верст в ту и другую сторону — ни души. Редко-редко увидишь лошадку, сани, а в них стоит, не шелохнется сибиряк с вожжой в руках. За санями собачонка, хвост на спине калачиком. Хорошо! Иметь коня, корову, десяток овец. Избу с русской печкой. Бабу с ребятишками. Что может быть желанней?
— Мне бы парочку пудов, — мечтательно пропел молодой красивый, — купил бы мельницу, заимку, дом поставил пятистенок — и оженился бы!
Теперь уж Аким с пожилым зло ржали, глядя на красивого.
— Хрена тебе! — закашлялся и отплевался мужик. — Партизаны поймают да закатают сливу под сердце!
— И не надо будет ни заимки и ни пятистенка! — подхватил Аким.
— Одной маленькой каморкой обойдешься.
Молодой не обиделся. Сам понимает, слишком высоко воспарил в своих мечтах. Живым бы добраться до тяти с мамкой — и то рукой и ногой перекрестишься.
— А ведь кто-то и заживет! — в досаде чмокнул Аким, — кому-то достанутся эти сто пудов радости!
— У меня свои «пуды», — скабрезно сверкнул глазами пожилой. — домой надо, к бабе под бочок! — и тамбур содрогнулся от здорового, животного хохота.
С этими каши не сваришь, — косился на егерей Аким, — нет в них революционной дерзости! Рабы крестьянской психологии. И ему в особенную радость было сознавать в себе избыток дерзости! Готовности взять власть, может, и самую верховную! Во время революционной бури человек скоро созревает. Давно ли был Аким таким же безмозглым, бескрылым, покорным скотом на заводе Рендрупа. А теперь готов повернуть всю Россию в новое русло, поставить на широкие стальные рельсы, и катить в светлые дали социализма!
Товарищем Акимом — многие называют…
Двери распахнулись, вошел Удинцов. Солдаты загремели каблуками, вытянулись во фрунт. Аким и не пошевелился. Удинцов сделал вид, что не заметил вольности железнодорожника, прошел.
— Вот тоже, пес.
Солдаты промолчали — по виду, не согласны. Пришлось засмеяться, чтоб сгладить неловкость. Раз не надоело тянуть лямку, давайте, ребята! Недолго уж осталось.
— Пятеро убежали… — заметил пожилой.
— Ага! Двоих тут же споймали, — поддержал белобрысый, — укокошили.
— Да и партизаны-то, не известно, как примут.
Аким улыбался ехидно и ничего не говорил. Поднялся с корточек, повернулся на выход.
— Вот, если бы человека найти, — прогудел пожилой, — который бы… это. Знал! Чтобы связь была… с емя.
— Где ж ты такого найдешь? — возразил молодой, и при этом с интересом глядели на товарища Акима.