е все свои сбережения. Нужно было явиться в Англию и подтвердить права на наследство, иначе останусь ни с чем. В тот день я много думал о том, как все рассказать Марии. Все время текло медленно и напряженно, заставляя все чаще погружаться в непролазные дебри мыслей и переживаний. Завтра я должен уехать. Вечером, когда Мария вернулась со службы в церкви, я показал ей письмо и постарался объяснить. Она поняла. Это было видно по слезам в ее глазах-бриллиантах, что она старательно прятала. Я никогда не забуду ее лица. Укор. Я чувствовал свою вину перед ней. Всю ту ночь мы просидели под дырявой крышей спасительного дома, наблюдая за звездами на синем бесконечном небосводе. Мария долго просто смотрела в ночь, смахивая слезы с щек, после чего заснула, уткнувшись снова в мою грудь. Поглаживая девушку по золотистым волосам, я долго не сомкнул глаз, решая, как же мне быстрее вернуться сюда. * * * Утро было пасмурным. Тучи застилали весь небосвод, тяжестью нависая над самой головой. Неохотно я спустился вниз, собираясь уходить. Моей Сестры Милосердия не было с самого утра. Я почему-то решил для себя, что она обиделась и не хочет меня больше видеть. Но я ошибся... - Ричард! Тонкий девичий голосок заставил сердце больно рвануться в груди. После краткого потемнения в глазах и не свойственного мне волнения, я повернулся. Мария стояла среди тех, кто решил проводить меня до поста. В ее руках был небольшой сверток. Она осторожно шагнула ко мне, после чего подбежала и уткнулась в меня. - Тише, - прошептал я как можно спокойнее, а у самого начало давить горло от слез. Тише. Я обнял юную девушку, проводя рукой по мягким волосам и спине, не желая ее отпускать ни на мгновенье. Она, в свою очередь, только плакала, не показывая лица. - Пошли со мной, - проговорил я, сделав шаг назад и потянув за собой. Она сразу перестала отрывисто рыдать, удивленно смотря мне в глаза. Красные от слез глаза были полны неопределенности и непонимания, вперемешку с некой радостью. Я снова потянул ее за собой, но он уперлась ногами в землю, отказываясь идти и отрицательно мота головой. - Ну же, Мария. Та снова отказалась, отходя от меня. Продолжая держать ее за локти, я умоляюще смотрел на нее, проводя ладонью по сырой щеке. Она смотрела на меня, заливаясь слезами и причиняя мне только больше боли. Ее рука плавно легла на мою щеку, а она сама что-то шептала, продолжая заливаться слезами и улыбаться. Она показывала в ту сторону, куда мне нужно идти, после чего на себя и на спасительный дом. Я понимал. Я сам хотел этого. - Я вернусь, - сказал я, повторяя ее действия и только сильнее прижимая к себе. - Я вернусь, Мария. Я обещаю. Девушка кивала в ответ, вытирая слезы. Я же уже не мог сдерживаться, хлюпая носом, как несчастный ребенок. Все в груди стало непривычно сжиматься и выворачиваться. Ноги отказывались уходить, а в глазах темнело. - Я вернусь, - сдавленно прошептал я, в последний раз обнимая юную девушку. Она уже не плакала. Теперь плакать приходилось мне. Я уже собрался уйти, как вдруг ее нежные губы коснулись моих. Никогда в жизни я не ощущал такого сладкого и долгого поцелуя, смешанного с печалью. Чувствуя, как расставание приближается, я поднял Марию на руки, жадно впиваясь в ее губы. Все мое тело кричало о том, что я не должен уходить, а сердце болезненно билось о ребра. Но разум утверждал, что необходимо уходить сейчас. Потом будет поздно. Когда минута, что чуть не подкосила в приятном экстазе ноги, прошла, я увидел перед собой краснеющую от смущения девушку. Она широко улыбнулась мне, протягивая тот самый сверток, и отступила назад. Стараясь не оборачиваться, я кинулся к посту, от которого меня доставили в Англию, где в заботах я прожил почти два года. * * * Вот уже пару дней я был в пути, направляясь в Ирландию. Лошадь сильно устала, потому мне пришлось сделать привал в лесу, недалеко от основной дороги. Ночь выдалась холодной, но чистой. Небо горело яркими звездами, освещая ночные спящие деревья лунным светом. Засыпал я, как обычно, с мыслями о прекрасной молодой девушке, что живет совсем недалеко отсюда. День пути. Вспоминая ее черты, что навечно отпечатались в моем сознании, я плавно погрузился в тревожный сон. - Ричард... В лунном свете, у самого океана, стояла невысокая светловолосая девушка, прикрывая обнаженное тело чистой тканью, плавно развевающейся на слабом ветру. Она была бледнее обычного, под ясно-голубыми глазами образовались серые круги. Она казалась больной и уставшей. Такой, какой я ее никогда не видел. Чувствуя, как сжимается в тисках сердце, я хочу подойти к ней, но не могу. Меня, будто, что-то держит. - Мария! Но она равнодушно смотрела на меня, продолжая прижимать к себе ткань. Внезапно, по ее щекам потекли слезы. Она посмотрела на небо, после чего стало происходить что-то странное: на ее шее стали образовываться алые узоры, превращающиеся в очертания красной розы. Это было бы красиво, если бы не выражение боли на лице и кровавое пятно в районе живота, прямо на белоснежной ткани. - Ричард! - Вдруг закричала она, хватаясь за кровоточащие шею и живот, сгибаясь от боли. От ее голоса зазвенело в ушах, сердце ринулось в пятки, душа вмиг опустела. Стало страшно. - Помоги, Ричард! - Мария! - Заорал я, раздирая горло. Я не успел опомниться, как уже бежал к ней, но ее образ стал быстро пропадать. - Нет!!! Не успел. Она растворилась прямо передо мной, а в голове все еще слышался ее отчаянный крик... После того сна, когда я проснулся лицом в холодной траве, я не мог спокойно и трезво мыслить. Я гнал свою лошадь так, словно пытался успеть за ушедшей ночью и отменить этот ужасный кошмар. Вес день и всю ночь я старался не останавливаться. Мои мысли были только о том, чтобы кошмар остался кошмаром и не воплотился в жизнь. Только на следующее утро я увидел вдалеке очертания деревеньки. Приближаясь к ее окраинам я невольно посмотрел на утреннее небо.Солнце еще не собиралось вставать, но его лучи уже начинали издалека озарять небо красными разводами. Чувствуя, как внутри все снова начало переворачиваться, я рванул в деревню, где звучали утренние колокола церкви. На улице было тихо и спокойно. Еще никто не вышел из домов. Стараясь не разбудить никого, я зашел в дом, но опешил: в помещении было пусто. Понимая и осознавая, что произошло нечто, я поднялся наверх. Пусто. И через окно крыши я увидел, как собираются люди у церкви. Странно. Сердце начало вырываться из груди, в глазах потемнело. Всплыли образы из сна. Не медля ни минуты я сорвался и побежал на своих двух к святому пристанищу. Пробираясь через толпу людей, многих из которых я знал лично, я слышал, как они встревоженно обсуждают жестокую несправедливость. О чем они? Это я понял уже потом. На кладбище, что располагалось возле церкви, было людно. Слышен плач. Подхожу в самый центр толпы, отодвигая всех с дороги и останавливаюсь, в немом крике открывая рот. У свежевырытой могилы стоял деревянный гроб, в котором лежала девушка. Золотые волосы, струящиеся на ветру и белые одежды разорвали меня изнутри, вводя в окаменение. Не в силах произнести что-либо, я медленно волоку ноги к маленькому гробу, не веря своим глазам. Это она... Мария лежала с закрытыми глазами, а ее руки были сложены на груди, держа всего одну красную розу. Бледное личико с серыми синячками, бледно-алые губы, хрупкие очертания и... Глубокой застывший порез на шее. - Нет... - Сдавленно говорю, протягивая руки к лицу девушки и в ужасе обнаруживая, что оно ледяное. - Нет... Слезы стали давить на горло и обжигать уставшие глаза. Руки стали трястись от нервов, а ноги подкосились, позволяя мне упасть на колени, чуть ли не повиснув на гробу. Провожу руками по волосам и щекам, спускаясь по шее... Холод. Только холод. Мария... Мария... - Мария! - Вырвалось со стоном имя юной девушки. Я не мог поверить. Не мог понять. Она всю жизнь жила для других. А сейчас? Шрам... Убили. Убили... Много чьих-то рук хватают меня сзади и тянут назад. - Нет! - Я рванул вперед, отказываясь отходить. - Нет! Снова меня кто-то тянет. На этот раз сильнее. Понимая, что сил сопротивляться у меня нет, я просто сел на землю, слушая песни священника. В глазах все потемнело, тело ослабло... Я был готов умереть рядом с ней. Я не помню, сколько длился процесс. Я очнулся от морального обморока, когда последняя горсть земли упала на свежую могилу. Чувствуя, что в душе у меня не осталось, ровным счетом, ничего, кроме больного сердца и слез, я подползаю к могиле, прижимаясь лбом к холодной земле. Я плачу вроде, но слезы просто уже не могут течь по лицу. Голос охрип, а подняться не было сил. Снова раздался звон колоколов. Сквозь пелену на глазах вижу, как пробирается свет по земле сквозь мои свисающие волосы и поднимаю глаза. Желтый солнечный круг постепенно поднимался, вливаясь в голубой небосвод оранжевыми, розовыми, алыми и золотистыми бликами. Голубая лазурь постепенно отгоняла в сторону холодную ночную синеву, открывая глазам прекрасный вид на чистое безоблачное небо. Все это было настолько очаровательно, и настолько пропитано болью, что хотелось застыть камнем прямо на этом месте. Я никогда прежде не видел такого рассвета. Я бы хотел, чтобы он стал последним в моей жизни...