Буквально ухахатываюсь, когда сестрёнка рассказывает мне про своего хахаля. Тут же представляется молодой накаченный жеребец, мажор, с родительскими деньгами и блестящей машиной. Один из тех, кто слушает рэп, останавливаясь на улице и распахивая все двери.
Я рада вернуться в Сочи, мы живем здесь с самого детства, но моя кондитерская фабрика открыла филиал на другом конце нашей необъятной родины, и мне пришлось на время уехать работать в другой город. И вот за это время сестра успела обзавестись женихом.
— Он такой классный, Вась, подружки просто дохнут от зависти.
— Анфис, моя дорогая сестрёнка, ты знаешь зачем женщины выходят замуж?
— Конечно, чтобы надеть белое платье, свадьба, гости. Да замужем быть круто.
У нас с Анфисой четырнадцатилетняя пропасть в возрасте, но иногда мне кажется, что она совсем ещё девчонка.
— Тебе рано замуж, — смеюсь по новой.
— Ты просто завидуешь.
То, что я, по мнению Анфисы, старая дева и моя жизнь давно прошла и ничего мне не светит, я поняла давно. Моя двадцатилетняя сестрица списала меня со счетов. Она смотрит на меня с жалостью, искренне считая, что мне давно пора надеть свою лучшую шляпу, достать из резинки чулка маленькую «берету» и пусть себе пулю в лоб. И пусть сейчас чулки сплошь на силиконе, а шляпы мне не идут, я не обижаюсь, молодость вообще жестокая штука.
Пока мы тащим мои чемоданы, покидая здание аэропорта, сестрица продолжает щебетать. По дороге она покупает мне сладости, прекрасно зная, что я пытаюсь худеть.
— Как вы познакомились?
— На показе. Я подошла к нему сама. Не вижу в этом ничего такого, — пожимает плечами сестра, — знаю-знаю, ты подобное осуждаешь. Но он был с друзьями. Эдакая группа богачей, со своими правилами и законами. А я как бы случайно уронила сумочку возле него. Мою любимую от «Пинко».
Она приподнимает бровь, разглядывая мое лицо и наслаждаясь тем, что я не знаю всех этих брендов, в которых она отлично разбирается.
— Очень везучая сумочка, я не сомневалась, что это сработает. Он сказал, что у меня глаза красивые.
— И тут же сделал предложение, — подкалываю я сестрицу. А она забавно машет руками, будто крыльями.
— Нет, но… — сестрица смущается, — но все закрутилось как-то очень быстро.
Она начинает говорить тише. И я вижу, что парень действительно нравится ей.
— Мы занялись любовью в ту же ночь.
О, и это ещё один вопрос, в котором мы с сестрой не совпадаем. Я из тех, кто носится с сексом, как с чем-то особенным и важным. Для меня это событие, которое должно вытечь из долгих встреч под луной и загадочных разговоров. Я люблю, когда мужчина ухаживает, по старинке добивается женщину. Сходит с ума от её поцелуев, и когда наконец у них случается ЭТО, для обоих оно должно быть чем-то особенным. Наверное, поэтому я одна.
У Анфисы все проще. Я не осуждаю её, просто она другая, современная что ли.
— Он такой властный, как сейчас модно. Командует. Сядь так, ляг эдак. В общем, я тащусь от него.
Моя сестрёнка продолжает веселить меня. Мода и хайп важнее всего. Уверена, она даже толком не успела определиться, что именно ей нравится в постели. Но моде на властных уже соответствует.
Продолжая смеяться, мы выходим на улицу. Солнце слепит мне глаза, и я несколько минут не могу рассмотреть того, кто стоит у машины, ожидая свою невесту.
— А вот и мой сладкий, — визжит сестрёнка и убегает.
Спотыкаюсь на ровном месте, потому что привыкла к свету и могу рассмотреть его. В памяти моментально возникает шкаф, в котором я провела всю ночь. Запах пыли и нафталина, а ещё сырости. И ухмылка, больше похожая на звериный оскал.
— Ты не выйдешь за этого козла замуж! — кусаю губы до крови и рычу, как дикий зверь, мысленно удивляясь свирепости своего голоса.