Выбрать главу
Вот Ариадна, одна, с пенношумного берега Дии, Неукротимый пожар не в силах сдерживать в сердце, Смотрит, как в море Тесей с кораблями поспешно уходит;
Катулл и Филострат

— Ты, бесстыдница! — засмеялась Аврелия, отступила назад, и ее пленительные бедра оказались напротив лукавых глаз племянницы. — Что с тобой сталось? Признавайся, кто дал тебе мужское платье?

— Мужское платье! — воскликнул я и, отлично осознавая, что делаю, до пупка задрал свое платье.. . — Мужское платье?

Увидев перед собой мой отвердевший член, шалуньи, все трое, громко закричали, словно увидели копье Бегемота[151].

— Ма foi, — воскликнула Евгения, подошла ко мне и неожиданно уколола мой красный орган булавкой, да так, что я завопил. — Ма foi, c’est Janthe![152] Супруга Ифис...[153]

— Воистину! — ответила Аврелия. — А вот груди Исида должна была ей оставить женские; посмотрим, что получится! Положите этого бессовестного гермафродита на стул. Ты, Клементина, держи его покрепче, а ты, Евгения, залезь ему под одежду и ласкай там своей нежной рукой его соски...

Я притворился, будто хочу сбежать; но девицы быстрее молнии бросились на меня, положили меня на стул и оголили мне зад.

Господи, как я испугался, когда увидел Аврелию, стоящую передо мной с розгой, сплетенной из фортепьянных струн!

— Ах, милостивая госпожа! — завопил я; но Клементина с силой подняла мне руки, а Евгения залезла мне под одежду. — Ах, милостивая госпожа! пожалейте мой бедный зад!

Сам же я при этом был счастливей, нежели Эдуард III[154] в будуаре прекрасной графини Солсбери[155] ... ...тут я получил первый удар и заерзал туда-сюда.

— Вы ведь знаете, милостивые дамы, что... глупость в любовных делах так же непростительна... как... и... Ой! Ой! о mon doux Jesus!..[156] как... -тут удары посыпались градом, — к... ак... как Honi soit qui mal у pense[157] по... ш... Jesus!., лость... О, Jesus... Хи!Хи!Хи!

Я почувствовал, как полилась кровь — не королевская кровь, а моя, здоровая, алая кровь ... ...[158]

Я жалостливо кричал, что даже когда меня наказывали отец или мать, мне не было так больно; но все быстрей билось сердце в моей волнующейся груди; и чем сильней ударяла Аврелия, тем отчетливее я ощущал как, трепеща, прикасались ко мне вместе с чудотворными руками девственные груди Евгении.

— Достаточно! Хватит! — вскрикнула вдруг Евгения и разорвала мою нагрудную косынку...

Аврелия остановилась и приказала Клементине меня перевернуть.

Как ураган набросились на меня, еретика любви, обе чертовки и раздвинули мне ноги. Аврелия вытащила перочинный ножик, схватила мой член и собиралась...

(Здесь я не могла не прервать фредегундиного рассказа, оголилась и хотела было удовлетворить себя пальцами, но хитрец нежно убрал мою руку, дал мне, чего я желала, а после продолжил):

Аврелия схватила, как я уже тебе сказал, мой член и собралась его отрезать. Но Евгения закричала:

— Bon Dieu! Que voulez-vous faire! L’aiguillon de l’abeille est un instrument, avec lequel elle cause de vives douleurs d plus d’une personne; pourtant c’est la faute de ceux, que en sont piques, n’ayant tenu qu’a eux de l^viter; mais qu’on dёsarme Fabeille en lui otant cet aiguillon, ce sera le moyen de ne plus retirer d’elle le moindre service[159].

Аврелия рассмеялась и сказала:

— Племянница! Ваш естественно-исторический комментарий пришелся весьма к месту, поэтому, — здесь она отбросила нож на кушетку, — я даже не хочу противопоставлять соловьев и кастратов вашим аргументам; оба только мешают, и к тому же мужское сопрано для меня так же невыносимо, как и девушка без языка... или как настройщик рояля без настроечного молоточка.

Евгения смеялась. Клементина принесла еаи de lavande[160] и протерла мой зад, а Аврелия приказала мне идти в свою комнату.

Клементина проводила меня до двери, задрала мне юбку, шлепнула меня по моим бедным обманутым ягодицам и сказала:

— Марш вперед!., юг Я наугад хотел пойти направо.

— Куда? — закричала камеристка. — Куда?

Я рассмеялся ей в лицо, оттолкнул ее и побежал налево, до самого конца коридора, где была комната с открытыми дверьми.

Недолго думая я вошел в комнату, разделся и бросился, обуреваемый тысячами сладостных и болезненных ощущений, на мягкую кровать с шелковыми простынями.

Я не чувствовал ни голода, ни жажды. Передо мной висела большая картина, Юпитер и Леда, изображенные в сладостном единении[161]. Я рассматривал эту картину так долго, пока, наконец, раскинутые юбки одной всем известной принцессы, изображенной в полный рост рядом с Юпитером — ее должны были раздеть грубые руки прислужника[162] — не упали мне на глаза.

вернуться

151

...копье Бегемота — Бегемот в христианской мифологии — демон плотских желаний.

вернуться

152

Ma foi. C’est Janthe! (фр.) — Клянусь честью! Это Ианта.

вернуться

153

Ианту, супругу Ифис, Исида превратила в прекрасного юношу.

вернуться

154

Эдуард III (1312 — 1377) — английский король.

вернуться

155

В 1350 году Эдуард III, после того как поднял с земли подвязку графини Солсбери, учредил знаменитый Орден Подвязки.

вернуться

156

...о mon doux Jesus! (фр.) — о мой сладостный Иисус.

вернуться

157

Honi soit qui mal у pense (фр.) — Будь проклят тот, кто подумает об этом дурное.

вернуться

158

Слишком сильно королевская кровь клокочет в жилах у тебя. — «Дон Карлос» Шиллера.

вернуться

159

Bon Dieu! Que voulez-vous faire! L’aiguillon de l’abeille est un instrument, avec lequel elle cause de vives douleurs á plus d’une personne; pourtant c’est la faute de ceux, que en sont piqués, n’ayant tenu qu’à eux de l’éviter; mais qu’on désarme l’abeille en lui ôtant cet aiguillon, ce sera le moyen de ne plus retirer d’elle le moindre service (фр.) — Жало пчелы — инструмент, с помощью которого она способна причинить жгучую боль не одному человеку; однако ужаленные сами виноваты, они должны были быть начеку и не позволить осе вонзить в них жало; обезоружить же пчелу, лишив ее жала, верный способ не получить от нее вообще никакой пользы.

вернуться

160

eau de lavande (фр.) — лавандовая вода.

вернуться

161

Юпитер и Леда — согласно античному мифу, Зевс явился Леде, жене спартанского царя Тиндарея, в образе лебедя. От союза с Зевсом Леда родила прекраснейшую из женщин — Елену. Брак Зевса и Леды с античности являлся одним из популярнейших мотивов в искусстве.

вернуться

162

См. Шульца о Париже и парижанах.