— Всё хорошо, моя маленькая. Все будет хорошо, ты же знаешь, я сделаю тебе только хорошо. Мы уже делали это, тебе было хорошо, — твердил оборотень, зациклившись на этом своем “хорошо”. Что-то в его голове явно замкнуло, но что с этим делать я не знала.
Тем временем ласки мужа становились все более настойчивыми, а мой подол уже давно ничего не прикрывал, я старалась оттолкнуть его руками, но все тщетно. Он, как сорвавшийся с цепи голодный зверь, увидевший кусок мяса, не слышал меня, вторя про то, что мне будет хорошо.
— Эс, хватит, остановись! Я не хочу! Эс, пожалуйста! — скулила я, пытаясь отстраниться от ласковых рук. Он не делал мне больно, нет. Он был нежен, как всегда. Его пальцы вторили моим изгибам нежно поглаживая и пощипывая так, как мне нравилось, надавливали там, где хотелось, чтоб надавили. Но в эту секунду я не была готова стать его полностью. Не здесь, не так.
54
Рос! Сделала я какую-то отчаянную попытку. Сразу знала, что идея провальная, потому как далеко наша связь не работала. Вот почему Эсфир и увел меня к водоему. Нет, не для того, чтобы изнасиловать, от точно не этим занят в данную секунду, его действия скорее какой-то отчаянный шаг сближения. Чтобы ощутить, что я рядом, что принадлежу ему и никуда не денусь. Проблема в том, что я на столь сомнительные способы утверждения мужского самолюбия не готова. Как минимум, пока невинна. Физически.
Мужчина высвободил мою грудь и ласкал отвердевшие на воздухе горошинки, продолжая убивать меня своей нежностью и напористостью одновременно.
— Эсфир, мне будет больно, я не хочу! — продолжала свои безуспешные мольбы я. Даже в какой-то момент, я кажется смирилась, что все произойдет вот так. Вот здесь… И уже особо не трепыхалась, но ровно до тех пор, пока головка его члена не потерлась о мои влажные складочки.
— Да, моя девочка, да… Все будет хорошо… — шептал он, но кажется не мне, а скорее себе.
Как только я поняла, что это произойдет сейчас, я снова начала его колотить, что было мочи. Смирение куда-то делось, я пыталась отползти, но член никуда не пропадал, напротив, он медленно раздвинул мои разбухшие лепесточки и его головка немного погрузилась в меня. Ужасная смесь возбуждения, нежности и отчаяния наполнила меня. Его налитый кровь орган был настолько хорошо знаком и обещал столько удовольствия, что тело само молило податься бедрами навстречу и закончить эти безумные метания. Я его, а он мой и это так правильно. Но мой разум не был согласен. Графская душа требовала мягкую перину и белые простыни. А еще она требовала остальных мужей. Не должно это произойти с кем-то одним, если я принадлежу им всем.
— Я тоже так считаю, — раздалось в моей голове, а Эсфира отбросило в сторону. Тело моментально замерзло, а внутри стало как-то пусто. — Другое дело, если бы на его месте был я. Ты бы уже была наполнена моим семенем, кошечка.
Пошлости рыжего тигра, катающегося по земле в схватке с перевозбужденным гепардом быстро меня отрезвили и привели в чувство. Я мигом вернула всю одежду на ее законное место и подскочила с земли. Позорище, а не графиня. Расслабилась она, отдать свою честь в лесу.
— Запомни, кошечка, — успевал Рос и драться и мысли мои слушать, — с мужем можно хоть в лесу, хоть на болоте, хоть на кухонном столе. Это все нормально.
— Что ж ты ему помешал тогда? — фыркнула я.
— Потому что ты об этом попросила, — уже совершенно не таким игривым голосом, как до этого, ответил муж. И я очередной раз ощутила, что на этого мужчину я могу положиться. Неужели мой взбалмошный рыжий тигр гораздо надежнее всех остальных? А еще, он единственный, кто выбрал меня сам. Без какой либо на то причины.
Тем временем мужчины закончили свое столкновение. К счастью, без ссадин и ушибов. Росу каким-то образом удалось вернуть разум в голову Эсфиру и он уже сидел на земле, обхватив голову руками. По всему было видно, что смотреть на меня ему стыдно. И это было не правильно. Потому как явно не его вина была во всем, что произошло, а моя. Это я пошла на поводу у своих хочу и довела оборотня до такого состояния. Надо признать, мне тоже было стыдно. Вот почему я подошла к нему, села рядом и нежно, насколько могла, обняла.
— Не злишься? — удивленно спросил он, так и не подняв на меня взгляда.