Нахмурившись, Игорь посмотрел на свечу перед зеркалом, отодвинул ее подальше, а сам встал между ними. Подняв тетрадь, он начал читать текст. Теперь он полностью заслонял собой зеркало от света, и в какой-то момент ему показалось, что стеклянной поверхности больше нет, на её месте осталась лишь непроглядная тьма, окруженная еле видневшейся рамой. Игорь неуверенно протянул руку, и она ушла в глубину зеркала, не почувствовав никакого сопротивления.
Ругань за спиной усилилась, похоже было, что Вере удалось проскочить мимо брата. Игорь обернулся, нога его запнулась о край доски, и он почувствовал, что проваливается куда-то в непроглядную тьму.
Когда прошел шок, Игорь обнаружил себя сидящем на рассохшемся паркетном полу в комнате с темно-бордовыми стенами, на которых еще угадывались следы наката. Сквозь пыльные стекла окна с облупившейся рамой и треснувшим подоконником лился тусклый свет серого дня. Кроме сдвинутого к противоположной стене стола, продавленного дивана и одиноко свисавшей с потолка лампочки, другой обстановки в комнате не было.
Игорь встал, подвигал руками и ногами: нет, ничего вроде не сломал. Ощущение падения было очень натуральным, закончиться могло чем угодно. Он подошел к окну, подергал зачем-то ручку и всмотрелся в окружающий пейзаж. Судя по высоте, он находился на втором этаже. За окном был узкий переулок со старым кирпичным зданием некогда желтого цвета. Окна в нем были темными, разглядеть через них ничего не удавалось. Но, во всяком случае, на дачный поселок это не походило ничуть. Элис Купер в Зазеркалье, блин. Игорь содрогнулся, внезапно ощутив все свое одиночество в этом неприятном тусклом месте, где вокруг ничего и никого… Стоп, а с чего он взял, что никого?
Подойдя к двери, он осторожно открыл ее и выглянул в коридор. Тишина, сумрак, еще две двери на той стороне и одна на этой. Игорь постоял немного, прислушиваясь, затем двинулся на разведку. Следующая комната оказалась оклеена светло-зелеными обоями с вертикальным рисунком в виде каких-то загогулин. В ней были стол, стулья, а еще целая гора каких-то старых магнитофонов и радиол, стоявших друг на друге начиная от противоположной стены. Подойдя поближе, он обнаружил еще одну странность – через весь этот завал радиоаппаратуры когда-то словно ударила молния. Было видно, где она вошла и где вышла, прожигая по пути внутренности устройств. Не найдя больше ничего интересного, Игорь вышел и перешел к противоположной стороне коридора.
В комнате, куда он вошел, стоял большой дубовый письменный стол с зеленым сукном и мраморным письменным прибором с давно высохшими чернилами. На стене, на красном бархате в массивной раме рядами висели незнакомые ордена и офицерский кортик. Игорь подошел поближе, протянул руку к кортику и коснулся желтой рукояти…
…низкие стены подземелья не давали распрямиться до конца, а если бы и удалось, кандалы на ногах не давали забыть, кто ты такой. В спертом воздухе было трудно дышать, и он расстегнул еще одну пуговицу офицерской гимнастерки, превратившейся за последние месяцы в бесформенное рубище. Впереди был очередной пост, где охранник никогда не забывал поиздеваться над пленными, придумывая каждый раз что-то новое, но сегодня он даже не обратил на них внимания, прислушиваясь к чему-то наверху. И это случилось даже раньше, чем они успели дойти до поворота. Часть потолка впереди с грохотом рухнула, и в проломе показалось ночное небо. Там, среди мечущихся прожекторных лучей, плыл дирижабль с еле заметным, но такими родным «клевером» на бортах, и с него на вражескую столицу одна за другой падали фугасные бомбы…
Игорь отдернул руку и схватился за голову: его трясло, а из глаз текли слезы.
– Чтоб я хоть раз еще дотронулся до незнакомых вещей… да никогда! – бормотал он.
Еле отдышавшись, он вышел из комнаты. Оставалась еще одна дверь, еще более замызганная чем предыдущая. С надеждой, что, хотя бы здесь сюрпризов не будет, Игорь открыл ее и оказался на лестничной площадке. Слева обнаружился переход, видимо, в соседний дом, заваленный каким-то мусором и стоящими у окна на столе пустыми грязными банками и бутылками. Из окна открывался вид на двор, заставленный бочками, разбитыми ящиками и остатками ржавых механизмов. Сбоку виднелась стена дома, на которой отчетливо выделялось темным пятном место, где к нему когда-то было пристроено еще одно здание, позже снесенное или рухнувшее само собой. И ощущение не проходящей тоски, причем не светлой, а совершенно наоборот.
«Вот это и называется мерзостью запустения…» – подумал Игорь.
В переход он соваться не стал, решив попросту спуститься на первый этаж.
Первое, что он увидел там, были высокие двустворчатые двери, которые могли бы выглядеть просто роскошно, если бы за последние лет сто здесь сделали хоть какой-то ремонт. Игорь хотел уже потянуть медную ручку и распахнуть дверь, когда услышал внутри какой-то шум и замер. Немного погодя, он все же приоткрыл дверь, но самую чуточку и приник к образовавшейся щели, пытаясь разглядеть то, что находилось за ней.