– Я совсем не держу обиды на пана мажордома.
– А вот и покои моего господина.
Валевский показал на двери, перед которыми стояли два вооруженных охранника.
– Я доложу о вас.
Мажордом исчез, но вскоре вернулся.
Нильского пропустили в богато украшенный приёмный покой воеводы. Там были три человека. Сам воевода сандомирский Мнишек, его дочь панна Марина и молодой человек в синем расшитом серебром польском кунтуше.
–Пан Нильский от его вельможной милости коронного гетмана Ржечи Посполитой Яна Замойского к пану воеводе! – громко провозгласил мажордом и пропустил Нильского.
Юрий Мнишек был мужчина плотного сложения, роста среднего в плечах широкий. Он строго посмотрел на шляхтича.
Нильский на хороший прием и не рассчитывал, он понимал, что пан воевода сандомирский и пан великий гетман, посланником которого Ян являлся, недолюбливали друг друга. Но Мнишек, вдруг, сменил гнев на милость. Его суровый взгляд смягчился.
– Пан! – воевода позволил молодому офицеру подойти.
Ян приблизился и поклонился.
– Поручик гусарской хоругви его королевской мосци Ян Нильский! Посланец великого гетмана!
– Я воевода Мнишек! Пан имеет пакет от великого гетмана?
Нильский еще раз поклонился и передал пакет. Мнишек принял его и сказал шляхтичу.
– Рад видеть посланца великого гетмана Речи Посполитой, – вельможа сломал печати.
Нильский видел, как на него смотрит панна Мнишек и второй пан в роскошной одежде. Шляхтичу пока их не представили, но пан Ян хорошо понимал, кто стоит перед ним.
Воевода вытащил письмо и прочитал его. Его лицо стало суровым. Тон письма был более чем резок. Он поднял глаза на Нильского:
– Пан гетман запрещает нам собирать войска? Но я писал пану гетману! Он получал мои письма?
– Того я знать не могу, пан воевода, – ответил Нильский.
– Неужели пан коронный гетман не понимает? – продолжил Мнишек. – Неужели он не видит выгод сего дела? Он командует войсками Речи Посполитой!
– Не мне о том рассуждать! – ответил Нильский. – Я только посланец коронного гетмана!
– Прости меня, пан, – сказал воевода Мнишек. – Обидеть не хотел. Вот перед тобой царевич Димитрий Иванович.
Мнишек представил шляхтичу самого самозванца. Нильский поклонился. Царевич улыбнулся и сделал шаг к шляхтичу. Затем он протянул ему руку.
– Рад знакомству, пан.
Нильский ответил на рукопожатие.
Роста Димитрий был небольшого, гораздо ниже самого поручика, но был широк в плечах, и талии почти не имел. На круглом его лице не было ни усов ни бороды. Подле носа царевича росли две большие бородавки. Это портило его лицо, но открытость и доброжелательность сразу убирали негативное восприятие внешности царевича.
– Царевич Димитрий Иванович, наследник русского трона! – продолжал воевода. – Он сын царя Ивана. И его величество Сигизмунд Третий, наш король, соизволил оказать принцу поддержку.
– Вы, пан, как слуга коронного гетмана, не сочувствуете моему делу? – с улыбкой спросил Димитрий. – Это так?
– Я только служу князю Замойскому, пан царевич. Я поручик гусарской хоругви. Персона не великая. Выполняю приказы.
– Так молод и уже поручик? – спросил самозванец, хотя ему было не больше лет, чем самому Нильскому.
– Мой господин отметил меня. Хотя я недостоин сего высокого отличия.
– И скромен! Не желаешь ли, пан, служить мне? – спросил Димитрий. – Я верну себе трон моего отца! И тогда смогу вознаградить верных.
– Простите, ваша милость, но у меня уже есть господин.
– Так, пан, отказывает царевичу? – вмешалась в разговор Марина Мнишек. – Пан, не желает служить во имя чести?
– Марина! – строго одернул дочь Мнишек. – Простите её, пан поручик.
Марина была одета с роскошью, в парчовое платье с позументом и кружевами. В её волосах сверкала жемчужная сетка.
Ян много слышал про эту амбициозную панну. Она совсем не была красавицей. Тонкие губы, вытянутое бледное лицо, длинный нос. Глаза её горели недобрыми огоньками и были готовы испепелить Нильского.
– Так, пан, не ответил, – настаивала она.
– Я слуга коронного гетмана, милостивая пани! – ответил Нильский с поклоном.
– Марина! – снова вмешался Мнишек.
Его дочь сумела быстро оценить Нильского. Статный с приятным лицом, с девичьим румянцем на щеках, с модными завитыми усами, он выгодно отличался от «царевича».
«Какой, однако, красавец, – думала Марина. – Вот сего шляхтича можно иметь в своих фаворитах».