– Юродивый? – спросил Заруцкий.
– Да. Он сказал, что меня ждет смерть, если я не вернусь домой.
– И пан не поверил ему? А иногда юроды пророчат судьбу. Может зря пан отказался возвращаться?
– Я не могу вернуться, пан атаман. Я должен сначала получить то, зачем я сюда пришел.
– Пан пришел за золотом?
– Нет. Я пришел за женщиной. И та панна станет моей.
– Или пан примет смерть, как ему предсказано.
– А что есть смерть, пан атаман? Жизнь человека слишком коротка. Дыхание наше есть дым, а любовь есть искра. За неё стоит рисковать…
***
Ян попрощался с атаманом Заруцким:
– Спасибо тебе, атаман! И за охрану, и за компанию.
– Было приятно поговорить с паном.
– Пусть удача и далее сопутствует пану атаману.
– И тебе удачи, пан шляхтич. Буду рад встретить тебя еще раз и выпить с тобой вина.
– Может мы, и встретимся с тобой в Москве, пан атаман.
– Прощай!
Ян въехал в крепость. Ему были известны пароли и его сразу пропустили в ворота без досмотра. Охранная воротная сотня стрельцов была явно не на стороне Годунова.
Нильский слышал их разговоры. Все только и говорили, что о царевиче Дмитрии Ивановиче. В городе на торге он быстро узнал, где имеет жительство Афанасий Нагой.
– А тебе зачем сие надобно, молодец? – спросил торговец сбитнем Нильского.
– Дак посмотреть желаю на него.
– Посмотреть? – сощурился торговец. – Ныне наш воевода не сильно жалует тех, кто смотреть на Афанасия любит.
– Есть люди и повыше вашего воеводы, – сказал Нильский.
– Есть, – согласился торговец.
– Тогда пусть пан торгует и не задает лишних вопросов. Скоро Димитрий Иванович будет в Москве. Пан слышал, что его войско идет на Москву?
Сбитенщик побледнел и пожелал Нильскому счастливого пути…
***
Афанасий Нагой, брат царицы Марии, давно ждал людей от царевича Димитрия. Конечно, он хорошо знал, что объявившийся наследник, никакой не царевич, а самозванец. Он помнил тело своего племянника с перерезанным горлом. Он помнил, как голосила над мертвым младенцем сестра. Никак не мог выжить Димитрий Иванович. Давно схоронен настоящий сын Грозного в склепе в церкви Угличской.
Но ведь в самозванца поверили на Руси. И может он помочь отомстить роду Годуновых. А именно этой месью и жил Афанасий. Более ничего ему было не надобно.
И вот оно послание!
Он сломал печати и вытащил листы.
Писал Богдан Бельский:
«…И будут вам, Нагим, от царя многие почести оказаны. Снова вы, Нагие, станете царскими родичами. Скажет (произведет) всех братьев Нагих новый государь в бояре и вернет все отнятые у вас вотчины и новыми наградит…»
Афанасий оторвался от бумаги.
– Ишь как звонит Богдан Яковлевич! Всё готов обещать!
Нильский с удивлением посмотрел на Нагого. Тот спросил шляхтича:
– Ты, пан, лично не знаешь Бельского Богдана?
– Прибыл к тебе, боярин, от имени государя Димитрия Ивановича.
– Сие Бельский пишет, а не государь. Хотя обещает он мне и роду моему великие милости от имени царевича Димитрия. Занадобился Афонька Нагой и братья его.
Нильский согласился, что для дела Димитрия Ивановича нужен этот боярин и его братья.
– А ты видал ли царевича? – вдруг спросил Нагой.
– Много раз.
– И что? Он царевич? Неужто веришь в сие?
– Того мне не знать, боярин.
– Хитришь. Всё ты знаешь. И все знают, что умер сын Грозного. Но что за беда коли кто и назвался именем царевича? И занадобился я дабы признать вашего Димитрия моим племянником и законным наследником трона на Москве.
– В том будет большая выгода для пана Афанасия.
Нагой засмеялся в ответ.
– Выгода? На сей раз не упущу я выгоды. Но месть для меня важнее. Месть проклятому роду годуновскому! Я готов сие сделать, пан. Готов и я, и братья мои сие сделают. И сестра сделает! В том клятву даю! Это ведь по приказу Бориски тогда младенца убили! И я видел тело царевича в крови. А потом меня за сие еще и на пытку поставили. Не уберег царского сына! Годунов поставил на пытку.
Афанасий снова стал читать письмо и время от времени смеялся. Нильский даже подумал, что сей человек не в своем уме. Ему хотелось задать один вопрос – Где Елена?
Нагой окончил чтение и внимательно посмотрел на шляхтича.
– Пан лях?
– Ян Нильский. Поручик гусарской хоругви.
– И пан служит нашему царевичу?
– Так!
– А с чего пану служить?
– То не есть дело пана! – сказал Нильский в ответ.
Нагой сразу согласился и сказал:
– Оно так, сие не мое дело, пан кавалер. Однако и про тебя здесь написано.