– И сие опасно? – спросил Бучинский у Басманова. – Неужели воевода не справится…
– У меня в Путивле было меньше людей! – вскричал царь. – А за спиной Годунова было и войско, и города, и крепости. И где ныне Годунов? А я в Москве!
– Пошли меня против сего вора, государь! – попросил воевода Басманов.
– Начать войну? – царь посмотрел на воеводу. – Нет. К чему сие приведет? Сам подумай. Бориска против меня войска слал. А там сей Петр в казачьем краю. И мы были в Путивле в казачьем краю. Коли там казаки, то и войско будет у сего вора. Разобьем его, а он сбежит. И снова соберет силы.
– Тогда что делать?
– Хитростью вора поймаем! – сказал царь.
Бучинский и Басманов посмотрели на царя.
– Надобно великого сокольничего боярина Пушкина позвать. Знаю я, что он важным делом занят, но надобно его сюда срочно привезти!
– Но что сможет Пушкин, чего не сможем мы? – спросил Бучинский.
– Тебе пан Велимир скоро ехать в Самбор! Того также откладывать нельзя.
– Но как быть с новым бунтом? У вора уже шеститысячное войско.
– Я признаю его, и мое письмо повезет Пушкин.
– Что за письмо?
– Я напишу самозваному Петру, что признаю его сыном Фёдора брата моего.
– Тебе, государю, писать вору? – удивился Басманов.
– Ничего. Пусть только на Москву приедет за почестями. Тогда посмотрим.
– Но за сие вероломство казаки против тебя, государь, бунт поднять могут.
– К тому времени в Москву придет мой тесть воевода Мнишек с наёмными солдатами. И тогда пусть поднимают свой бунт. Мы потопим его в крови! А пока тянуть время!
Бучинский и Басманов склонили головы в знак покорности своему государю…
4
Варшава.
Большое посольство.
Великие вельможи Речи Посполитой не позволили своему королю занять активную позицию против нового русского царя. Третьяк Огарков так и не дождался доказательств того, что самозванец изменил православной вере. А слухи не больше, чем слухи. В них можно верить, а можно не верить.
Василий князь Шуйский ждал от него бумаг с подписью самозванца. Но король тех бумаг не дал.
Сумбулов благодаря Вишневецкому сумел внушить вельможам, что новый царь Московский для Речи Посполитой важен.
Накануне большого приёма в королевском дворце Сумбулов посетил покои дьяка Огаркова.
– Василий Андреевич! Прошу проходи. Давно ты не заходил ко мне. Словно и не разом мы с тобой посольство правим.
– А оно так и есть, Третьяк Власыч. Разве мы заодно?
– А разве нет? Мы посланцы державы Московской.
– Не видать, чтобы ты за интересы державы радел, Третьяк Власыч. Ибо интересы князей Шуйских, не есть интересы державы. Хоть Шуйские иначе думают.
– Я, Василий Андреевич, опыт имею более твоего. Ты молод совсем. И хитрости державной пока нет в тебе. Что есть посольское умение? Посольское умение есть добиться своего малыми уступками, а то и обещаниями.
– Но ты обещал королю совсем иное, Третьяк Власыч. Отчего не люб тебе нынешний государь?
– А ты не видишь очевидного, князь? – спросил дьяк. – Неужто думаешь, что хоть кто-то в Варшаве верит в то, что наш царь сын Грозного?
– А что нам до их веры, Третьяк Власыч? Какое нам дело до того верят они или нет? Сильное государство тем не обеспокоено.
– Да это коли оно сильное. А мы? Ослабли мы в последние десять лет.
– Вот наш государь и радеет о силе отечества.
– Странно слышать такое, князь. Неужто не видишь того, что под носом у тебя? Или думаешь, что я одних Шуйских волю исполняю?
– Пусть не одних Шуйских. Пусть еще десяток вельмож стоит за ними. Но это не вся Русь, дьяк.
– А что есть Русь, князь? Али царь Димитрий есть Русь? Али он разумеет, как государство устроить? Не думаю я, что есть у него ум государский.
– А кто его имеет?
– Про сие думать надлежит, князь. В том наш долг перед Русью.
– Долг? – усмехнулся Сумбулов. – Вижу я желание князя Шуйского стать царем. Ведь всё верно он рассчитал, дьяк. Согнать с трона Годуновых при помощи Димитрия. А затем и самого Димитрия убрать.
– Сие ты загнул, Василий Андреевич. Нет в помыслах князя Василия того.
– Не хитри, Третьяк Власыч. Ох, не хитри. Ты знаешь, что я не доносчик. Кляузы писать не стану. Но ты мне помогать должен в делах посольских…
***
Король Речи Посполитой Сигизмунд III Ваза выразил на словах пожелание для нового Московского царя Димитрия Ивановича долгих лет царствования, но титула цесаря за ним не признал. Так же усомнился он в именовании «непобедимый государь».
– Для сего утверждения надобно иметь победы великие в битвах. А где они у вашего великого князя?