– Что такое? – спросил он слугу.
– Пан ротмистр! Бунт!
– Какой еще бунт?
– Ваши ворота сломали! Слышите?
Раздались выстрелы. Это слуги ротмистра дали залп из мушкетов. Раздались крики боли и ненависти.
Цвилиховский приказал одевать себя. Слуги помогли ему одеть штаны и сапоги. По лестнице уже загрохотали сапоги. Это поднимались разъярённые стрельцы. Слуг во дворе они прикончили и шли разбираться с главным.
Поляк схватился за саблю.
– Пан! Колет надобно одеть!
– Некогда! Они сломают двери!
Раздался стук.
– Открывай, собака!
–Проклятое московское быдло! – ротмистр обнажил клинок. Страха он не чувствовал. В нем кипела ненависть.
Двери сломали, и они соскочили с петель. Стрельцы ворвались в комнату ротмистра.
– Вот он пес! – закричал один и ударил поляка бердышом.
Но Цвилиховский ловко увернулся и сам нанес удар по врагу. Клинок сабли распорол московиту живот.
– Получи!
Ротмистр перепрыгнул через тело и сам напал на второго стрельца. Удар его сабли перерубил древко бердыша и погрузился в голову.
– Стрели его собаку! – заорал кто-то за дверью.
– Пропусти Семена с мушкетом!
Ротмистр зарубил еще одного стрельца и сам выскочил из комнаты. Он столкнул с лестницы двух мужиков. Его клинок взметнулся вверх и был готов снести голову очередному врагу. Но тут раздался залп.
Стрелецкий десятник, наконец, сумел выстрелить. Пуля пробила ротмистру грудь, и он споткнулся.
Цвилиховский с удивлением смотрел, как расплывается кровавое пятно на его рубахе. Он опустил клинок и оперся на него. Раздался второй выстрел. На сей раз стреляли из пистолета. Пуля попала в шею и после этого поляк упал.
Мужики бросились топтать тело и кромсать его ножами. Вскоре от гордого ротмистра осталось лишь кровавое месиво. Затем начался грабеж…
***
Царь был разбужен звоном набата и заревом.
Он подскочил к окну.
– Что там такое, Димитрий? – спросила Марина.
– Шум. Чернь на Москве часто шумит.
– Это не опасно? – спросила новая царица.
Царь не ответил жене. Он знал, что на постах всюду стоят немецкие наемники. Русским он доверял мало. А немцы получили оплату в полном объеме и клялись выполнить свой долг.
– Ты не ответил мне, Димитрий? Это опасно?
– Кто может это знать, Марина. Это Москва, а не Варшава.
В двери опочивальни постучали.
– Кто там? – встревожилась Мнишек.
Царь увиден на пороге воеводу Басманова.
– Государь!
– Что такое, воевода?
– Прости, что обеспокоил тебя и царицу. Но на Москве бунт.
– Бунт?
– Васька Шуйский приказал ударить в набат. Мои люди донесли, что он говорит толпе, что де поляки хотят извести тебя.
– Поляки? Что за чушь? Они опора моя. Что они без меня в этой стране?
– Дак Ваське надобно толпу поднять, государь. Чернь уже грабит польских послов и офицеров. Это их подворья горят. Государь. Смотри!
Басманов указал рукой в окно на зарево.
– Они грабят послов короля Сигизмунда? – Мнишек выскочила из-под одеяла.
– Да, государыня.
Басманов отвел взор от полунагой царицы. Та быстро прикрылась вышитым одеялом.
– Димитрий, что скажет король? – спросила она мужа.
– Не про то надобно думать ныне! – сказал Басманов. – Шуйский убивает поляков руками черни. Но затем он направит толпу сюда.
– Надобно проверить посты и усилить охрану! – вскричал царь.
– Это уже сделано, государь. Но не сдержат наемники нашей толпы.
– Нужно стрелять!
– Поможет ли? Слишком много черни, государь. Слишком много! Нужно действовать хитрее. Тебя еще любят!
– Но никто не должен ворваться сюда…
***
В это время князь Василий Шуйский направлял своих людей в разные стороны Москвы. Он хорошо понимал, что поляков стоит добить сразу и без всякой пощады. Они не должны сплотиться вокруг царя.
Он сказал своему брату князю Димитрию:
– Мы начали дело славно, брат. Но надобно так его и завершить.
– Поляков рубят.
– Но главный враг сидит во дворце. Надобно истребить самозванца. Только тогда мы победим.
Димитрий Шуйский возразил:
– Но ты сам поднял бунт, дабы защитить царя. Не идет наша чернь московская против особы самозванца. Бояре те идут. Немногие из купцов желают его смерти. А чернь нет. И что станем делать, брат?
– Чернь глупа и её всегда можно обмануть, брат.
– Как?
– Просто! Толпу надобно возбудить, брат! И легче это сделать против тех, кого они люто ненавидят. Потому я натравил их на поляков. Но сие лишь первый шаг!
– А второй?
– Здесь царица Марфа Нагая. Настоящая мать Димитрия.
– Ты приказал привезти её? – Димитрий Шуйский был поражен степенью риска.