«Но почему ты злилась тогда, Электра?» – услышала я в ушах голос своего психотерапевта.
По правде говоря, я и сама не знаю. Впрочем, сколько я себя помню, я всегда на кого-то злилась… или на что-то… С тех самых пор, как научилась ходить и говорить. Вполне возможно, и раньше, еще в грудном возрасте. Все мои сестры обожали рассказывать, какой крикухой я была в младенчестве. Буквально весь дом сотрясался от моих воплей. Но и повзрослев, я не стала лучше. И винить кого-то в моем плохом воспитании не имею права: я получила отменное воспитание. Нас всех растили в любви и заботе. Правда, немного странная семья у нас получилась: все шесть девочек – приемные. На семейных фотографиях мы смотрелись довольно прикольно, такая разномастная компания из представительниц самых разных национальностей и этнических групп. Прямо как на проспектах, рекламирующих одежду модных брендов. Если я когда и спрашивала у отца, почему так получилось, его ответ был всегда неизменным: он специально выбирал каждую из нас и очень гордится всеми нами. Такой отец полностью удовлетворял моих сестер, но только не меня. Потому что я хотела знать, почему именно он выбрал меня. Но теперь, после смерти отца, мне уже никогда не получить ответ на свой вопрос.
– Через час приземляемся, мисс Деплеси, – предупредил стюард, снова наполнив мой бокал шампанским. – Что-нибудь еще?
– Нет, спасибо. – Я закрыла глаза. Дай-то бог, чтобы в Париже у меня все прошло хорошо, как и должно быть. И побыстрее бы добраться до гостиницы: мне позарез нужен телефон. Когда я трезвая и не одурманенная кокаином, мои мозги тут же начинают работать: я вспомнила отца, потом всех своих сестер, всю свою жизнь… Не скажу, что эти воспоминания успокаивали. Напротив! Как никогда ранее я остро ощутила собственное одиночество.
Парижские съемки внесли приятное разнообразие в мои будни, и я действительно получала от них удовольствие. Весна в Париже, особенно в погожие, солнечные дни, божественное по своей красоте время года: утопающие в цвету вишневые деревья, распустившиеся ирисы и пионы, и все вокруг такое чистое, свежее, словно родившееся заново. Моему хорошему настроению поспособствовал и фотограф: он мне сразу же понравился. Мы закончили съемки с опережением графика, после чего с легкой душой отправились вместе с ним ко мне в отель. Для более близкого знакомства, так сказать.
– Что ты там делаешь в этом Нью-Йорке? – поинтересовался у меня Максим на французском, пока мы, лежа в постели, попивали чай из тончайших фарфоровых чашечек. После чего воспользовались подносом для того, чтобы соорудить себе полоску из кокса. – У тебя же европейская душа.
– Вот в этом-то я как раз не совсем уверена, – ответила я со вздохом. – К тому же в Нью-Йорке живет Сюзи, мой агент. Разумнее быть рядом с ней.
– А, твоя «мамочка» из мира высокой моды. Ты хочешь сказать, что она тебя опекает? – насмешливо спросил он. – Но ты уже и сама большая девочка, Электра. Вполне можешь принимать самостоятельные решения. Оставайся в Париже, и тогда у нас с тобой появится возможность чаще заниматься любовью, – добавил он, поднимаясь с кровати и направляясь в ванную комнату, чтобы принять душ.
Я глянула в окно на Вандомскую площадь, заполненную народом: толпы туристов, глазеющие на достопримечательности или прочесывающие шикарные магазины, расположенные рядом. Задумалась над словами Максима. А ведь, в сущности, он прав, я могу жить где угодно; какая разница, где мне квартировать, коль скоро большую часть своего времени я провожу в разъездах, путешествуя по всему миру?
– И где он, твой дом? – прошептала я, внезапно почувствовав страшную усталость при мысли о том, что надо возвращаться в Нью-Йорк, в свой огромный, пустынный и бездушный пентхаус. И в ту же минуту схватила мобильник и набрала номер телефона Мариам.
– Что у меня запланировано на завтра в Нью-Йорке?
– Завтра в семь часов вечера у вас ужин с Томасом Аллебахом, который возглавляет службу маркетинга в своей компании. Это в рамках вашего контракта по рекламе их парфюмерии, – тут же доложила мне Мариам.
– Прекрасно! – отозвалась я, вспомнив, что за последние несколько месяцев, уже после того, как меня бросил Митч, у нас с Томасом было несколько свиданий, очень приятных во всех отношениях. – А на воскресенье что?
– В моем рабочем дневнике нет никаких пометок касательно воскресного дня.
– Вот и хорошо! Тогда отмените завтрашний ужин с Томасом. Скажите ему, что съемки немного затянулись… Ну, или придумайте какую-нибудь другую убедительную отговорку. Потом перерегистрируйте наш рейс на вечер воскресенья и продлите бронь на мой номер еще на пару ночей. Хочу задержаться в Париже немного подольше.