– Понятно. Тогда, может, на следующей неделе?
– Со мной сейчас нет рядом записной книжки с расписанием на следующую неделю. Давай я перезвоню тебе в понедельник, и мы договоримся, когда встретиться.
– Хорошо, – согласилась Сесили, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и не допустить того, чтобы предательски дрогнул голос. В высшем обществе Нью-Йорка ничто и никогда не делается спонтанно. Визит к парикмахеру, примерка у портнихи, маникюр, не говоря уже о встрече с подругой, все тщательно планируется и фиксируется в дневниках и записных книжках за недели вперед до означенного мероприятия. А потому Сесили уже заранее знала, что Шарлотта не станет перезванивать ей в понедельник. – Хорошо! Тогда до скорого! – выдавила она в трубку и со всего размаха швырнула ее на рычаг. И тут же разревелась.
Часом позже она лежала в постели, тупо уставившись в потолок. Она не могла заставить себя даже читать. Но тут в дверь тихонько постучала Эвелин.
– Простите за беспокойство, мисс Сесили, но меня послала к вам Мэри. Она сказала, что внизу какая-то леди в сопровождении джентльмена. Они пришли с визитом к вашей матушке, но Мэри объяснила им, что мадам сейчас в отъезде. Тогда дама изъявила желание встретиться с вами.
Эвелин пересекла комнату и протянула Сесили визитную карточку.
Сесили прочитала имя и вздохнула. Внизу ее поджидала крестная Кики. Поначалу Сесили даже решила прикинуться больной, однако она понимала, что мама никогда не простит ей, если узнает, что дочь отказалась принять у себя дома ее старинную подругу.
– Проводи их в гостиную, Эвелин. Скажи, что я спущусь минут через десять, только немного приведу себя в порядок.
– О, но в гостиной камин не горит, мисс Сесили.
– Так займись им, и поскорее.
– Хорошо, мисс Сесили.
Сесили сползла с кровати и глянула на себя в зеркало. Потом небрежно прошлась расческой по своим непокорным кудряшкам и подумала, что сейчас она больше похожа на Ширли Темпл, чем на Грету Гарбо. Разгладила рукой блузку и юбку, влезла в туфли, слегка тронула губы помадой и отправилась вниз, чтобы поздороваться с Кики.
– Моя дорогая! – раскудахталась Кики, обнимая Сесили. – Ну, как ты?
– Все хорошо, спасибо.
– Но выглядишь ты, милая, не совсем хорошо. Вон как лицо осунулось. И бледненькая такая же, как это серое небо над Манхэттеном.
– Да, немного подстыла, но уже потихоньку поправляюсь, – солгала ей Сесили.
– Чему я совсем не удивляюсь! Манхэттен в это время года – самый настоящий холодильник. К тому же пустой! – Кики рассмеялась и зябко поежилась, поплотнее запахнув норковое манто и направляясь к камину, который уже успели затопить. Достала из сумочки сигарету, вставленную в мундштук. – Могу выразить свое восхищение вкусом твоей матери в том, что касается дизайна. Ар-деко – это стиль не для всех. – Кики широким взмахом руки обвела гостиную, в которой одна стена была сплошь из зеркального стекла. – Надеюсь, ты помнишь Тарквина, да? – спросила она у Сесили, наконец вспомнив, что приехала не одна, а в сопровождении красивого мужчины, с которым Сесили танцевала на балу две недели тому назад, встречая Новый год. Молодой человек был облачен в толстое пальто из твида. Впрочем, даже при заженном камине температура в гостиной была близка к нулевой.
– Конечно, помню. – Сесили приветливо улыбнулась гостю. – Как поживаете, Тарквин?
– Все прекрасно, спасибо, Сесили.
– Какие-нибудь освежающие напитки? Чай? Кофе? – предложила Сесили гостям.
– Лично я не откажусь от бренди. Это именно то, что нужно нам, чтобы согреться. Тарквин, будьте так любезны. – Кики жестом показала на графины со спиртным, которые стояли на подсервантнике.
– Сию минуту, – согласно кивнул молодой человек. – А вам, Сесили?
– Я…
– И ей тоже, – безапелляционно сказала, как отрезала, Кики. – Бренди – это же лекарство, особенно для тех, кто простужен. Я права, Тарквин?
– Абсолютно правы, уверен в этом.
«Но не в половине третьего дня», – подумала про себя Сесили, но промолчала.
– Так, и куда же упорхнула твоя матушка, позвольте спросить? Надеюсь, туда, где потеплее? – спросила Кики у Сесили.
– Отнюдь. Мама уехала в Чикаго навестить свою мать, мою бабушку.
– Боже, какая ужасная женщина эта Жаклин! – воскликнула Кики, взгромоздившись на каминную решетку, установленную перед камином и обитую сверху кожей. – Но при этом богата, как Крез, – добавила она, когда Тарквин подал ей и Сесили стаканы с бренди. – Она ведь, насколько я помню, состоит в родстве с самим семейством Уитни.