Развернулась, и пошла прямиком через площадь по направлению к яркому, сверкающему на солнце слюдяной крошкой, зданию.
Ратуша подмигнула узкими вертикальными окнами, поманила гарпию ближе. Торговые ряды закончились, дышится легче, тут и там слышен цокот копыт, скрип колес, нестройные крики. Временами раздается пощелкивание кнута, разрезающее гул, покрывалом устилающий площадь.
Аэлло принялась с интересом разглядывать эту самую ратушу – высокая, со ступенчатой крышей, кладки желтого и красного кирпича. Грубовато, но красиво.
Не заметила, как угодила во встречный поток нарядной толпы. На женщинах чепчики с розовыми лентами под подбородком, и неудобные бочкообразные платья, зауженные к низу. Мужчины в ярких, пестрых жилетах поверх светлых рубах, дети с полосатыми леденцами в липких ладошках. На лицах предвкушение чего-то, раздается смех.
До Аэлло долетают обрывки начатых разговоров:
– Зверинец! Зверинец!
– Неужели сам Салье?
– Ага, да с диковинками!
– Потом в Цац, говорят, едут…
– До вечера простоят.
– Говорят, и дракон есть!
– Сладости! Сладости для огромной радости! – проорал Аэлло прямо в ухо разносчик леденцов и вертушек.
Гарпия взвизгнула, отскочила в сторону. Подвернула ногу, споткнулась, неловко отступая еще на шаг. Обернулась на приближающийся грохот, и заорала от ужаса: прямо на нее несется огромный черный конь, за ним грохочет, подпрыгивая, тележка. Животное приближается с такой скоростью, что даже Аэлло понятно – не успеет остановиться. Вблизи, да еще в движении, оно еще страшнее, должно быть, куда страшнее грифонов из древних песен.
– Мама! – пискнула гарпия, когда что-то налетело сбоку, сбило с ног, подмяло под себя.
Мимо пронеслось исчадие тартара, громыхая тележкой.
– Очумела? – шумно выдохнув, спросил тот, кто сбил гарпию с ног. – Чего под копыта бросаешься?
И оказался русым вихрастым парнем, короткостриженым, челка скрывает лоб, с широкими бровями вразлет и круглыми голубыми глазами. Оттопыренные уши делают лицо еще более вытянутым, длинный, острый подбородок. Совсем юный, вон, пушок над губой. Белая рубаха, пояс с кистями, штаны серые, как будто присыпанные чем-то.
– Я, – пролепетала Аэлло, – я растерялась.
– Растерялась, – беззлобно пробормотал мальчишка. – Сама-то цела?
– Да, кажется, – неуверенно пробормотала гарпия, обтягивая подол, открывший колени при падении. Ладони в каком-то белом порошке, мягком, немного шершавом.
– Ну, вставай тогда, чего лежать, – сказал парень и поднялся первым, протягивая Аэлло руку.
Вокруг собрались было любопытные, но увидев, что ничего интересного не намечается, вновь заспешили по своим делам.
Гарпия ухватилась за широкую, как лопата, руку, поднимаясь.
Парень хоть и юный, но уже высокий, гарпия ему еле до груди достает, и очень крепкий, с широченными плечами. Нет, не мальчишка, как сразу показалось.
Продолжая разглядывать своего спасителя, задрав голову, Аэлло спохватилась:
– Спасибо!
– Да это ладно, – ответил парень и махнул рукой. – Не зевай больше.
– Я задумалась.
– Задумалась, – передразнил парень гарпию, широко улыбаясь, сверкнул белыми зубами.
Аэлло не ответила, насупилась.
– Не злись, – все еще улыбаясь, попросил он. – О чем задумалась-то?
Тон парня снисходительный, покровительственный, и это не понравилось гарпии. Ах, я же для них подросток, вспомнила она. Он, должно быть, думает, что старше меня.
– Мне в Цац надо, – все-таки сказала она. – Как можно быстрее. А как – не знаю.
– В Цац, – повторил парень и почесал кончик широкого носа. – Это ты тогда зря с ярмарки ушла. На лошади ездить умеешь?
Гарпия быстро покачала головой.
– Ну и зря!
Заметив, что белокурая незнакомка вот-вот обидится, продолжил:
– Хотя ладно. Цац недалеко. На хорошей лошади, оно и за день можно. А если с торговцем каким, в процессии… За два дня доедешь. Потому что лес объехать надо будет, по широкой дороге. Из торговцев завтра в Цац Клайс отчаливает, да Мика. Я бы тебе посоветовал к Мике пристать: у него охраны больше, кони резвее. Хоть и возьмет он на серебрушку дороже, а все же надежнее.
На серебрушку! Гарпия вспомнила, что денег у нее нет! Вот беда! С досады спросила немного грубовато:
– А ты-то откуда все знаешь?
– Я здесь всех знаю, – добродушно ответил парень и развел руками. – Я тут, у пекаря, подмастерьем.
Так вот что это за белый порошок! Он сам весь в муке и ее обсыпал.
– Такой детина в пекарне?
Аэлло вытаращила зеркальца глаз, захлопала ресницами. А когда спохватилась, было поздно. Обидела.