Каждый раз, касаясь антенны корабля, радиоэхо «честно» возвращало ей недоставленную радиограмму.
– Я только одного не понимаю, – сказал Топорков, оставшись вдвоём с Белопольским: – Как мы могли так отчётливо услышать «эхо»? Звуки должны были слиться друг с другом. Одно «эхо» смешаться со следующим. Ведь окружность Венеры равна всего тридцати семи тысячам километров. Для радиоволн это одна десятая секунды.
– Я подумал об этом сразу, – ответил Белопольский. – Очевидно, прохождение радиоволн в атмосфере Венеры происходит очень медленно. Это новая загадка, которую надо разгадать. Пусть это послужит нам утешением за неудачу связи с Землёй.
– А нельзя?..
– Нет, – резко ответил Белопольский. – Об этом мы не смеем думать. Звездолёт сейчас нельзя поднимать в воздух. Будем ежедневно посылать на Землю радиограммы. Может быть, хоть одна из них использует случайную благоприятную обстановку и вырвется из плена.
– Вы думаете, что там будут всё время дежурить у приёмника?
Белопольский посмотрел на Топоркова и, пожав плечами, не отвечая на вопрос, вышел из рубки.
– Он прав, – сказал инженер самому себе. – Я задал глупый вопрос.
Действительно, перерыв связи для тех, кто находился на Земле, был гораздо мучительнее, чем для звездоплавателей. Они знали, что с Землёй ничего не случилось, а молчание корабля могло означать катастрофу. Если до сих пор на радиостанции дежурили только в условленные часы, то теперь это дежурство должно стать непрерывным. Иначе не могло быть.
Участники полёта на Венеру обладали сильной волей, и уныние недолго царило на корабле.
Как только Андреев закончил и доложил Белопольскому результаты анализа, всё внимание перешло на предстоявший выход из корабля первой партии. Из осторожности в неё было зачислено только четыре человека. Выходили Белопольский, Баландин, Коржёвский и, конечно, Второв с киноаппаратом.
Анализ воздуха дал малоутешительный вывод. Процент содержания углекислого газа и формальдегида был настолько велик, что не могло быть и речи о свободном дыхании. Находиться вне звездолёта можно было только в противогазе.
Измерение температуры наружного воздуха в полёте дало различные результаты; от сорока до девяноста двух градусов выше нуля. У поверхности залива термометр Цельсия показывал +53°. Вероятно, температура повысится днём, но пока можно было обойтись без охлаждающего костюма.
Группе Белопольского предстояло обследовать берега, выяснить возможность воспользоваться вездеходом, а также ознакомиться со странными растениями Венеры.
Противогазы, специально сконструированные для пребывания человека в атмосфере Венеры, по смешанному фильтрующе-изолирующему способу, давали возможность дышать в основном воздухом Венеры, очищенном от углекислого газа и формальдегида (с помощью фильтра из соли кислого сернокислого натрия) и обогащённом кислородом из баллона, находящегося на спине исследователя. Благодаря такому способу расход кислорода был сравнительно невелик.
Головной шлем представлял собой прозрачный кварцевый шар, герметически соединяющийся с воротником комбинезона. Внутри шлема были вделаны микрофон, динамик и крохотная автоматическая аппаратура для подачи воздуха и удаления продуктов дыхания.
Миниатюрная радиостанция помещалась на поясе, штыревая антенна – на спине, рядом с кислородным баллоном. Она намеренно была сделана довольно длинной и оканчивалась выше головы. На подошвах ботинок были металлические пластины, от которых шли пришитые к костюму гибкие провода, оканчивающиеся у основания антенны. Промежуток между антенной и заземляющим проводом, равный одному миллиметру, являлся, таким образом, грозовым разрядником, и костюм отчасти защищал человека от удара молнии.
Члены экспедиции ещё на Земле прошли специальную тренировку на длительность пребывания и работы при высокой температуре и не боялись ожидавшей их за бортом звездолёта тропической жары. На корабле были охлаждающие костюмы, но, как уже говорилось, решили пока обойтись без них.
Не были забыты ультразвуковые кинжалы, которыми можно было легко и быстро перерезать «лианы» и другие препятствия из органического вещества, могущие встретиться на пути, мотки крепкой верёвки и палки, типа альпенштоков, которые одновременно служили и электровибраторами, – стоило только присоединить их проводом к батарее радиостанции. Такой вибратор мог глубоко войти даже в очень твёрдую гранитную скалу.
Как и на «пустолазном» костюме, наверху шлема был укреплён небольшой прожектор, на случай, если встретится какая-нибудь тёмная пещера. Неожиданное наступление ночи не угрожало, как на Арсене; залив только вступал в область дня и вечер мог наступить не раньше как через полторы земные недели.