– Они светятся сами!
– Да, – ответил Белопольский. – Свет исходит из самих стволов. Но это какой-то странный свет. Он делает видимым ствол дерева, но не освещает окружающих предметов. Впрочем, нет! – прибавил он. – Я смутно различаю кустарник.
«Ну и зрение у Константина Евгеньевича! – подумал Баландин. – Как мог он заметить тогда ещё слабое свечение при ярком свете прожекторов?»
С каждой минутой деревья становились всё более ясно видимыми. Казалось, что внутри гигантских стволов всё сильнее и ярче разгорается неведомое пламя, просвечивая сквозь кору. Розовый цвет темнел, переходя в красный.
Это мерцающее сияние становилось столь сильным, что больно было смотреть на него.
Внезапно ближайшее к ним дерево покрылось словно дрожащей сеткой из ослепительно белых нитей. Извилисто скользя по стволу, подобно струйкам добела раскалённого металла, они потоком стремились откуда-то сверху и исчезали в земле.
А потом дерево вдруг «потухло». Ярко-красная колонна исчезла из глаз, оставаясь видимой, как чёрный силуэт на фоне других деревьев. И снова начала разгораться, сначала розовым, потом всё более красным светом.
Этот загадочный феномен стал всё чаще и чаще повторяться то с одним, то с другим деревом. Как будто кто-то там, наверху, пытался залить горящее в них пламя; и, потухая на несколько мгновений, оно снова разгоралось с прежней и даже большей силой.
– Хорошо, что наша машина не металлическая, – тихо сказал Белопольский. – Но это ещё не гроза, а прелюдия к ней.
Баландин только что подумал о том же. Было ясно, что вся эта фантасмагория вызвана электризацией воздуха. Кора деревьев, очевидно, была электропроводна. Той же причине надо было приписать и свечение стволов. Электричество накапливалось в коре дерева и разряжалось в землю, когда его концентрация становилась чрезмерно большой.
Что же это за кора, обладающая такими необычайными свойствами?..
– Ещё одна загадка, – сказал профессор.
Белопольский ничего не успел ответить.
Ослепляющий свет разлился по лесу. Высоко над ними, невидимые до сих пор, ветви и листья вспыхнули снежно-белым пламенем. Отчётливо выступила каждая травинка, каждая веточка кустарника. Красный свет стволов исчез в этом сияющем блеске. И одновременно раздался ужасающий удар грома, точно сломались сразу все деревья в лесу.
Оглушённые, они инстинктивно закрыли лица руками. Но в последнюю секунду успели заметить, что весь блеск купола над их головами словно мгновенно собрался в один огненный столб и рухнул на крышу машины.
Перед самыми глазами сквозь закрытые веки что-то нестерпимо ярко вспыхнуло внутри вездехода. Послышался сильный треск, заглушённый вторым, ещё более странным раскатом грома.
Теряя сознание, профессор почувствовал сильный запах озона. В потрясённом мозгу успела пронестись одна мысль:
«Антенна!»…
Белопольский привстал, судорожно изогнулся, словно стараясь удержать равновесие, и рухнул на пол кабины. Сверху на него упало тело Баландина…
Сияющий свод стал ещё ярче, ещё ослепительнее. Но они уже не видели этого. Они ничего больше не видели и не слышали…
И, точно празднуя победу над земными пришельцами, торжествующе гремели раскаты грома. Сквозь купол листьев пронизывали чащу леса яркие молнии, растекаясь «металлическими» потоками по стволам деревьев. Погасали и вспыхивали красным светом лесные великаны…
Послышался отдалённый, постепенно нарастающий и усиливающийся гул.
К месту, где стояла машина с уничтоженной, сожжённой антенной, приближался неистовый ливень Венеры.
Часть вторая
На берегу озера
Эта гроза была самой короткой и самой страшной из всех, которые пришлось пережить звездоплавателям на сестре Земли.
Бывали минуты, когда они сомневались, выдержит ли корпус корабля непрерывные «потоки» молний и чудовищную силу ливня, от которых весь звездолёт дрожал мелкой дрожью.
При каждом ударе грома, а они были почти непрерывны, исполинский корабль так сильно вздрагивал, что, казалось, ещё немного – и он упадёт на бок и покатится по берегу, как соломинка, гонимая ураганом.
Атмосфера за бортом превратилась в сплошное электрическое море. Все приборы главного пульта, имевшие связь со внешним миром, мгновенно вышли из строя. Корабль «ослеп» и «оглох». По счастью, Топорков успел вовремя убрать наружную антенну, и это позволяло надеяться, что они не лишились радиосвязи.
Крепко ухватившись за первые, попавшие под руку укреплённые предметы, члены экипажа «СССР-КС 3» молча ждали конца этого хаоса. За все двенадцать минут, которые понадобились грозовому фронту, чтобы пройти мимо, никто из них ни разу не подумал о себе, о том, что их ждёт, если корабль перевернётся. Все их мысли были в лесу.
Звездолёт, весящий сотни тонн, с трудом выдерживал натиск бури. Что же стало с маленьким, лёгким вездеходом? Что стало с двумя людьми, находившимися в нём?
Достаточной ли окажется защита леса, на которую они надеялись, пускаясь в свой опасный путь?
Мучительно медленно текли секунды и минуты. Дрожал и качался огромный корабль. Им начинало казаться, что гроза никогда не кончится.
Впоследствии было странно вспомнить, что короткие двенадцать минут могли показаться долгими часами, но это было именно так.
Как только грозовой фронт, с обычной на Венере внезапностью, промчался мимо, во всех помещениях звездолёта раздался твёрдый и внешне спокойный голос Мельникова, который неотлучно находился на пульте, готовый в любую минуту поднять корабль в воздух, если пребывание на «земле» станет слишком опасным:
– Немедленно проверить и доложить мне состояние приборов и аппаратуры радиорубки, обсерватории и кормовых помещений. Товарищам Князеву и Второву подготовить второй вездеход и быть готовыми в случае необходимости направиться на помощь первому. Степану Аркадьевичу – возглавить спасательную экспедицию. Игорю Дмитриевичу – сделать всё возможное для скорейшего установления связи с Белопольским и Баландиным. Я буду находиться на пульте.