Оно оказалось, если не считать пола, круглым, из странной формы остроугольных граней, переплетающихся в непривычном узоре. Пол был ровным и как будто стеклянным. Чаша стояла, безусловно, на середине, но на чём она держалась, никак не удавалось рассмотреть.
– Подойдём ближе! – нерешительно предложил Мельников.
– Пожалуй, – ещё более робко ответил Второв.
Но ни один из них не двинулся с места. Мельников что-то обдумывал, а его товарищ не решался первый отойти от двери.
Второв слышал, как Мельников пробормотал что-то насчёт металлических стен.
– Константин Евгеньевич! – сказал он громко. – Здесь нет никаких дверей внутри корабля. Но, может быть, мы их найдём. Стены звездолёта металлические. Радиосвязь может прерваться. Если это случится, – не беспокойтесь!
– Постараемся! – ответил за Белопольского Пайчадзе. – Но ручаться за успех не можем.
– Осторожнее! – сказал Константин Евгеньевич.
Мельников и Второв отошли от стены. Но, едва они сделали первый шаг, позади послышался негромкий звук – точно упало что-то металлическое.
Оба испуганно обернулись.
Двери не было!
Там, где только что находился пятиугольник, сквозь который виднелся лес Венеры, разноцветно блестели остроугольные грани.
Всё слилось неразличимо!
Где выход, – неизвестно!..
Из глубин тысячелетий
Второв бросился на стену и больно ударился о какой-то острый выступ. Это привело его к сознанию действительности.
Заперты!..
– Кто закрыл дверь?
– Конечно, никто, – ответил Мельников, – она закрылась сама. Прошли тысячи лет, но механизмы работают исправно, как этот огонь в чаше.
– Как же мы выйдем?
– Не знаю! Может быть, совсем не выйдем. Я сам предупредил, что связь может прерваться.
– Звездолёт! – позвал Второв. Никакого ответа не последовало.
– Эти стены из какого-то металла, – сказал Мельников, – нас не могут услышать. Пока что мы отрезаны от внешнего мира.
Второву пора было привыкнуть к хладнокровию своего спутника.
– Что же делать? – спросил он.
– То, что хотели. Осматривать корабль. Вот только ни одной двери не…
Он «споткнулся» на полуслове, изумлённо глядя на стену.
Совсем близко, как будто рядом с исчезнувшим входом, что-то странное и непонятное происходило с разноцветными гранями. Они стали быстро тускнеть, терять очертания. Обозначился пятиугольный контур, резко выделявшийся на стене, имевшей прежний вид. Вот уже внутри этого контура почти не видно граней – они исчезают, тают на глазах, превращаясь в пустоту. Ещё момент – и перед ними оказалось пятиугольное отверстие.
– Вот и дверь! – сказал Мельников.
В первый раз Второв услышал дрожь в его голосе.
– Куда девалась стена?
– Кто может ответить на такой вопрос? Факт тот, что перед нами дверь внутрь корабля. Она открылась автоматически, как только закрылась наружная.
Наклонившись, они заглянули в отверстие. За ним находилась радиальная труба, по которой они пришли сюда. Голубое пламя, горящее в чаше, отражалось на её стенках длинными светлыми полосами. Противоположный конец трубы скрывался во мраке.
– Наружная дверь закрылась, как только мы от неё отошли, – сказал Второв.
– Да, одному из нас следовало остаться на пороге. Здесь автоматика иная, чем у нас. Она видит и действует самостоятельно. И самое поразительное, – она сохранилась в полной исправности тысячелетия. Этот корабль многому научит нас.
– Мы сумели открыть дверь снаружи, – сказал Второв, – неужели не сумеем сделать это изнутри?
– Если не мы, то наши товарищи откроют её. Они знают, где мы находимся. Это шанс на спасение.
– Перерыв связи заставит их поторопиться на помощь.
– Вряд ли! Мы предупредили, что радиосвязь может прерваться. – Мельников внимательно посмотрел на Второва. – Неужели ты боишься, Геннадий?
Молодой инженер покраснел.
– Не знаю, – откровенно ответил он, – я не боялся, когда мы с вами сидели в кабине разломанного самолёта. Но здесь… кажется, боюсь.
– Что непонятно, то должно вызывать страх, – задумчиво сказал Мельников, – это верно. Однако, – прибавил он обычным тоном, – не будем терять времени.
Они подошли к каменной чаше.
Даже вблизи не видно было, на чём она стояла. Но не могла же чаша висеть в воздухе, без всякой опоры.
Второв попробовал провести рукой под чашей. Его пальцы коснулись чего-то твёрдого, и он нервно отдёрнул руку.
Мельников осторожно ощупал невидимую опору. Чаша стояла на чём-то, имевшем кубическую форму. Но это «что-то» было абсолютно невидимо, – непонятным образом застывший воздух.
Они тщательно обследовали все помещение, имевшее в диаметре метров шесть. Только ощупью можно было определить его размеры. Перекрещивающиеся отражения уничтожали видимость расстояний. Толпа фантастических призраков – десятки Мельниковых и Второвых – в неестественных позах (прямо, боком и вверх ногами) при каждом их движении причудливо переплетались со всех сторон, извиваясь в какой-то дикой пляске.
Второв старался не смотреть, но они отовсюду «лезли» в глаза.
– Надо уйти отсюда, – сказал он наконец, – у меня кружится голова.
Ничего, что хотя бы отдалённо указывало на механизм двери, они не нашли.
– Вероятно, он находится на центральном пульте управления, – сказал Мельников. – Здесь должен быть какой-то пульт. Да, – ответил он Второву, – надо уйти. У меня тоже кружится голова. Но я опасаюсь, что и эта дверь закроется, как только мы войдём в трубу. Логически должно быть так.
– Давайте я войду один, а вы останетесь здесь.
– А что из этого толку? Нет, лучше вместе.
Они стояли перед загадочной «дверью», не решаясь войти. Здесь, в центре, было, конечно, безопаснее. Белопольский спустя некоторое время поймёт, что разведчики попали в какую-то ловушку, и пришлёт помощь. Как открывается наружная дверь, на звездолёте знают. Но если они окажутся запертыми внутри корабля, то рискуют остаться там навсегда, – было совершенно неизвестно, удастся ли найти способ выбраться.