Все члены экспедиции уже неоднократно побывали на борту звездолета, но все же на многих, как на Ольгу неприятно действовала нависшая над головами чудовищная масса корабля. Пайчадзе поспешил подняться наверх, в выходную камеру. За ним последовали все. Белопольский и Мельников одни остались внизу.
- Ну-с, Борис Николаевич! Ваша очередь.
Мельников поставил ногу на нижнюю ступеньку. Белопольский, пристально наблюдавший за ним, заметил едва уловимую нерешительность своего младшего товарища и удовлетворенно улыбнулся. Ради этой проверки он и задержался здесь. Он помнил, с каким восторгом Мельников входил на корабль последние два раза. Нет, Пайчадзе неправ! Поведение Мельникова - это только своеобразная форма предстартового волнения, от которого невозможно совсем избавиться. Ему жаль покидать Землю, хотя он сам, может быть, и не сознает этого.
В выходной камере были открыты обе двери. Закрыть их можно было только с пульта управления, введя в действие автоматику, не позволявшую дверям быть открытыми одновременно. На чужих планетах, с иным составом атмосферы, чем на Земле, такая предосторожность имела жизненное значение.
- Я пройду на пульт, - сказал Белопольский, - а вы останьтесь здесь и проверьте, как закрываются двери. Правда, Семен Павлович, конечно, уже проверял, но все-таки. Потом присоединяйтесь ко мне. Не задерживайтесь!
- Хорошо, Константин Евгеньевич!
Белопольский ушел.
Через несколько минут обе двери с мягким звоном закрылись. Мельников внимательно следил за ходом механизма. Убедившись, что все в порядке, он нажал кнопку. Внутренняя дверь открылась, наружная осталась запертой. Значит, автоматика работает исправно. Он нажал другую кнопку. Теперь закрылась внутренняя дверь и через несколько секунд автоматически открылась наружная. Все было как следует.
Он втянул наверх лестницу, закрыл наружную дверь и, когда так же автоматически открылась другая, поднялся в круглый коридор.
В десяти шагах от него первый люк был закрыт. Значит, Белопольский, готовясь к старту, уже запер все двери и люки на звездолете.
Мельников подошел к стене, осторожно ступая по мягкой обивке. Деревянной дорожки уже не было. Открыв дверцу лифта, он забрался в узкую кабину. Она освещалась маленькой лампочкой, дававшей достаточно света, чтобы различать кнопки на щитке. Убедившись, что дверца плотно закрыта, Мельников нажал одну из них. Кабина двинулась вперед и помчалась по стальной трубе. Через несколько секунд вспыхнула на щитке зеленая лампочка, потом желтая. Мельников ничего не предпринимал. Кабина остановилась. Он почувствовал, как она вместе с ним повернулась, встав почти вертикально, и стала подниматься. Снова загорелась зеленая, затем желтая лампочка. Он нажал одну из кнопок. Если бы он не сделал этого, лифт перенес бы его еще выше, в третий коридор, а ему был нужен второй. Кабина снова приняла горизонтальное положение, прошла небольшое расстояние и остановилась. Он открыл дверцу и вышел.
Автоматический лифт звездолета работал точно, и Мельников оказался там, где хотел, - на командном пункте, расположенном почти в носовой части. Впереди была только обсерватория.
Белопольский сидел в мягком кресле перед огромным пультом. На трех экранах, расположенных в центре, виднелись стены стартовой площадки. Два боковых экрана были темными.
Мельников окинул взглядом длинные ряды лампочек. Они все горели зеленым светом. Это означало, что все помещения корабля готовы к старту.
Он сел рядом с Белопольским и застегнул ремни, плотно прижавшие его к креслу.
Вделанные в пульт большие часы с секундной стрелкой, бегавшей по всему циферблату, показывали без пяти минут двенадцать.
"СССР-КС2", из-за недостаточной скорости, должен был точно выдерживать время старта. "СССР-КС3" мог взять старт когда угодно, в пределах нескольких часов. Скорость корабля была так велика, что это не играло никакой роли. В Солнечной системе, кроме Меркурия, не было планеты, которая двигалась бы по своей орбите быстрее, чем корабль - последнее достижение конструкторского бюро, руководимого Камовым. Мельников знал, что старт должен был состояться около двенадцати.
- Проверьте экипаж! - приказал Белопольский.
Сам он быстро нажимал различные кнопки, и разноцветные лампочки, вспыхивая и погасая, давали ему ответы на эти немые вопросы, обращенные к стенкам корабля, двигателям и приборам автоматики.
Мельников включил правый боковой экран, и на нем появился светлый прямоугольник. Потом он увидел внутренность одной из общих кают. В ней находились шесть человек. Они лежали в мягких кожаных "люльках", прикрепленных к стенам резиновыми амортизаторами. Пайчадзе стоял возле своей "люльки" и смотрел экран.
- Готовы? - спросил Мельников.
- Готовы, товарищ заместитель начальника экспедиции, - четко ответил Пайчадзе, официальным тоном подчеркивая торжественность минуты.
- Ложитесь! Сейчас подниму корабль.
Остальные четверо находились в другой общей каюте, появившейся на экране, как только Мельников нажал нужную кнопку. Профессор Баландин отвечал так же официально, как и Пайчадзе.
- Экипаж готов, - доложил Мельников.
- Поднимайте корабль!
Мельников повернул окрашенную в синий цвет ручку. Тотчас же он почувствовал, что нос звездолета начал приподниматься. Это было заметно по экранам и изменению направления силы тяжести.
На средних экранах проплыли вниз бетонные стены, показалось небо, потом весь ракетодром. Можно было различить крохотные здания Камовска, купол обсерватории и даже межпланетный вокзал.
Мельников подумал о том, с каким волнением наблюдают это медленное появление корабля "из-под земли" все собравшиеся проводить их. Оно означало, что через несколько минут звездолет оторвется от стартовой площадки и в ужасающем грохоте своих двигателей, со все увеличивавшейся скоростью прочертит огненную траекторию и меньше чем через минуту скроется от глаз и биноклей в голубой бесконечности.
- Приготовиться!
Мельников положил руку на управление механизмом "лап". Он должен был по команде быстро убрать их внутрь корабля. Другой рукой он нажал кнопку сигнала.
Во всех помещениях звездолета прозвенел дробный звонок, предупреждающий о старте.