Открылась дверь. Знакомый голос сказал:
— Признавайтесь, — кто тут хныкал?
— Марина Львовна! — завизжала Света. Натыкаясь на стулья, она в темноте добралась до Марины Львовны и повисла у неё на шее.
— Погоди, — сказала Марина Львовна. — Кто тут ещё есть?
— Я, я, я! — отозвались остальные.
— Сидите на месте, сейчас будет светло. Катя, ты хозяйка, говори, — есть у вас свечка?
— Е… есть, — ответила Катя ещё сквозь слёзы. — На кухне, в ящике…
И вот на столе горит свеча, колеблется маленький тёплый огонёк.
Марина Львовна сидит на диване. Саня приютилась у неё на коленях. Рядом тесно уселись остальные.
Гром ещё громыхает где-то вдали. Дождь ещё стучит в окно. Ветер нет-нет, да и рванёт раму. Но всё это уже пустяки.
Горит свеча, сидит с ними Марина Львовна, и Света уже смеётся и рассказывает, как Катя сунула голову под подушку и колотила ногами по кровати, обидевшись на свою маму.
— За что ты на неё обиделась? — спросила Марина Львовна.
— Да, она нарочно ушла, меня бросила… — пробормотала Катя, надув губы.
— Она прибежала ко мне в детский сад, просила прийти сюда, чтобы тебе и им было не страшно, — тихо сказала Марина Львовна. — И потом побежала спасать цыплят. Я шла сюда к вам и видела, как на пятый птичник со всех сторон бежали люди, несли фонари, доски, молотки… Наверное, это тоже всё злые люди, они бросили своих бедных детей в тёплых комнатах и сами ушли из дому на дождь и ветер только для того, чтобы детям было плохо, — так, Катюша?
Тут и Катя поняла, что сказала большую глупость. Она покачала головой и засмеялась. И сразу стала прежней, весёлой Катей.
Они сидели у огонька и вели тихий, серьёзный разговор. Марина Львовна сказала: это правильно, что люди пошли спасать цыплят. Государство им поручило беречь и растить цыплят — и они сберегут, даже если их глупенькие дочки и будут хныкать…
— Всем что-нибудь поручено, и каждый должен это делать хорошо, — сказала Марина Львовна. — Вот мне поручили смотреть за вами и растить вас. И я тоже оставила дома свою Танечку… А мне очень хотелось побыть с ней, — я ведь её так мало вижу. А я вот вместо этого сижу тут и болтаю с вами, а вам всем уже давно пора спать. Вон Саня совсем засыпает.
Тут вспыхнул яркий свет, Сонная Саня широко открыла глаза и сказала:
— Ага!
Все засмеялись. Марина Львовна скомандовала:
— Всем спать!
Женя свёл Саню домой, раздел и уложил её. Она совсем засыпала. Он укрыл её и стал ложиться сам.
Света осталась ночевать у Кати.
Марина Львовна проверила, как легли дети, немножко посидела с каждым. Потом она обошла все три квартиры — Кожиных, Масловых и Левашовых — и из каждой квартиры взяла чайник.
В кухне Масловых наколола растопок, затопила плиту и поставила греться чайники и вёдра с водой.
Люди сейчас работают на пятом птичнике под дождём, на холодном ветру. Вернутся домой усталые, мокрые, озябшие. Пусть вымоются тёплой водой и напьются горячего чаю.
Буря утихала. Дождь переставал. Дети спокойно заснули: Марина Львовна обещала им, что не уйдёт, пока не вернутся родители.
На пятом птичнике почти до утра стучали топоры, раздавались голоса; там люди спасали цыплят.
КАМЕННЫЙ МОСТ
А утром опять сверкало солнышко, прыгали по дорожкам воробьи, ссорились на деревьях галки. Будто не было никакой грозы и бури.
Только на улицах ещё стояли лужи, дороги были засыпаны сорванными листьями и ветками. А небо синее, чистенькое, будто вымылось вчерашним дождём.
Дети приходили в детский сад, и каждый рассказывал что-нибудь интересное про вчерашнюю бурю. Сколько она наделала всяких неприятностей! В доме у Коляши градом выбило стёкла. Как раз напротив окон Лизы Бутенковой буря повалила большую берёзу; берёза сломала заборчик палисадника и уткнулась ветками в Лизины окна. А самое главное — берёза перегородила улицу, и уже нельзя было по ней проходить: надо или перелезать через берёзу, или подползать под неё. Лиза, конечно, перелезла.
У одной бабушки ветер унёс бельё с верёвок и раскидал что куда: полотенце — на дрова, простыню — на дерево, а одну рубашку закинул на крышу.
Самое же интересное было то, что пятый птичник ночью починили и цыплят спасли. Пожалуй, не удалось бы их спасти, если бы не Женин папа и не Светланин отец, Петрович. Ведь крышу сразу не починишь, — это дело долгое, а дождь всё время льётся и льётся на малюток-цыплят. А Женин папа и шофёр Петрович притащили на птичник большой брезент — непромокаемую покрышку, которой покрывают грузы в грузовиках, чтобы они не вымокли от дождя. И вот этот брезент люди подвесили на верёвках под дырой в крыше. Пока чинили крышу, дождь лил не на цыплят, а в брезент, как в огромную лоханку. Очень умно придумано, — правда?
Женя и Света так гордились, как будто не их папы, а они сами догадались подвесить брезент.
Оказывается, Андрей Фоменко сам видел, как чинили крышу на пятом птичнике. Этот отчаянный Андрей убежал ночью из дому в самую грозу! Он весь промок, но добрался до пятого птичника.
Размахивая руками, он рассказывал, как директор совхоза тащил на крышу доску и кричал: — Поддавай! Веселее!
— А ещё? Что ты ещё видел? Дальше рассказывай! — требовали ребята.
— Я домой пошёл, — неохотно ответил Андрей.
— Почему? — Никто не мог понять, как можно было уйти домой, когда видишь такие дела.
— Эх ты! Я бы ни за что не ушёл! — сердито сказал Женя.
— Ещё как бы ушёл, — хмуро сказал Андрей. — Если бы тебя так схватили, как меня папа схватил, да унесли бы, — так тоже бы ушёл. Я хотел потом опять прийти, да они штаны и сапоги спрятали и дверь заперли. Не очень-то убежишь.
В детском саду гроза тоже устроила беспорядок: прибила к земле цветы, засыпала все дорожки листьями и мусором. Дети всё утро чистили дорожки, подвязывали стебельки.
Потом пошли к одному овражку за песком для дорожек. В этом овражке был очень красивый песок — красноватый.
У самой калитки детского сада образовалась лужа. Кто-то положил посреди лужи кирпич, чтобы не нужно было обходить её кругом. Хороший человек положил этот кирпич. Очень удобно прыгать на него, а с него — на дорогу.
С ведёрками и тачками, полными песку, дети возвращались домой. Дошли до большой дороги. Посреди дороги стояла бабушка Сорокина, утятница. Стояла она задумавшись и будто поджидала детей.
У неё случилась неприятность. В этом месте на дороге была впадина между двумя подъёмами, и в этой впадине после дождя сделалась вязкая глинистая топь. Её никак не обойти с одной стороны забор, а с другой — огороды.
Бабушка пробовала перейти топь, но только увязила галошу и вернулась Галоша осталась в грязи и чернела посреди жёлтой лужи, как корабль, погибающий в море.
Бабушка печально смотрела на неё и не знала, как быть.
— Деточки, дайте мне лопаточку, — попросила она. — Может, я её лопаткой подцеплю.
Но лопатка не помогла. Марина Львовна — и та не смогла подцепить ею галошу.
Бабушка Сорокина горевала. Ей некогда было стоять возле лужи, она торопилась на склад, за утиным кормом.
Понятное дело, Женя или Андрей могли бы в одну минуту достать эту несчастную галошу: снял сандалии, полез босиком в лужу — и готово. Но разве Марина Львовна позволит? И думать нечего.
И тут Женя вспомнил про кирпич в луже возле детского сада. Он огляделся вокруг и нашёл то, что хотел: на краю огорода длинной цепочкой лежали камни. Женя бегом принёс камень и бросил в топь. Бросил близко к берегу, с него не дотянуться до галоши. Но Андрей уже догадался и бежал с другим камнем, а Света Кожина тащила ещё два. Хватит!