И он пообещал. Глядя ей в глаза клялся, что не будет участвовать в боях, что ни на кого не поднимет оружия.
Первое обещание он нарушил сразу же после ее смерти. Пошел и записался в добровольцы.
Его не взяли участвовать в боях. Он не прошел проверку у психиатра и невролога. Побоялись парня в ближний бой отправлять. Записали зенитчиком. Там нервов много не надо, все равно врагов в лицо не видишь.
В ближайшее время отправляли только маленькую команду в какой-то окраинный разъезд, но парень все равно согласился. Ему, в принципе, было не важно, где биться. Просто хотелось отомстить.
Но в документы он записал свое детское прозвище – Севен. Почему его друзьятак прозвали, он и не помнил уже. Но какое это имело значение? Главное, что имя свое он писать побоялся. Хотел сохранить хоть какое-то подобие того, что выполняет обещанное. Списка убитых под его именем не появится. Никто не будет знать, кто он. И имя, хотя бы имя, которым он клялся, останется не замаранным этой мерзостью.
И он действительно держал свое обещание. Он не видел лиц летчиков, по которым палил из стволов во время бомбежек. А раз лиц не видел – будто и не убивал.
Но нельзя было обманываться долго. И сейчас, уже раскрыв СынХену свое имя, Чхве ДонУк нарушал второе обещание. Он палил по рейдерам, не жалея, и вовсе не задумываясь, есть ли у них дети, семьи. И он ощущал себя правым. Это была не месть. Он просто защищал друга и раненного ДжиЕна, которого очень хотелось спасти.
Поэтому Севен верил, что поступает правильно, а значит, все будет хорошо. И даже когда первая пуля ударила в бок, он просто удивился. Ведь не может быть, что спасая друзей, он так глупо, несуразно, напоровшись на пулю, все испортит.
А рейдеры ранили его вслепую, сквозь листву, и он бы мог затаиться среди густых зарослей, переждать и, может быть, уйти. Но он стрелял, пока были патроны, чтобы перебить как можно больше чужаков, чтобы до друзей они не добрались. Стрелял лежа, не думая убегать, ведь вместе с кровью уходили и силы. И рейдеры добили его в упор, а потом долго смотрели на гордое, проникнутое уверенностью, что все было сделано правильно, прекрасное лицо…
========== Глава 14 ==========
ДжиЕн знал, что рана его смертельна, и что умирать он будет долго и трудно. Пока боли почти не было, только в животе пекло и очень хотелось пить. Но пить было нельзя, и Джи просто прикладывал к губам влажную тряпочку. СынХен спрятал его в зарослях, прикрыл ветвями и ушел. В лесу еще стреляли, но вскоре все вдруг затихло, и Джи заплакал тихонько. Он понял, что и Севена больше нет…
А потом и слезы пропали. Отступили перед тем огромным и пугающим, что вставало сейчас перед ним, с чем нужно было разобраться, к чему следовало подготовиться. Холодная, черная бездна распахивалась у его ног, и парень мужественно смотрел в нее.
Он не жалел себя, своей жизни и молодости, потому что все время думал о людях, жизни которых были важнее его собственной. СынХен сейчас отстреливался где-то там, среди рейдеров, и ДжиЕн боялся услышать, что и его автомат внезапно замолкнет. А еще он думал о сестре, которая оставалась теперь совсем одна на руках у болезненной матери, если та вообще еще жива. И парень не знал, как она переживет войну без его, пусть и далекой, но поддержки. И кто поддержит ее после того, как война закончится.
Автомат СынХена замолк, но не успел Джи испугаться, как сам Чхве появился перед ним. Отодвинул ветки, молча сел рядом, обхватив раненную руку и покачиваясь.
-Севен погиб?
Парень кивнул. Потом сказал:
-Все наши вещи забрали. Оружия тоже нет.
-Он сразу умер?
-Сразу, - сказал он, а ДжиЕн подумал о ЕнБэ. Его друг долго тонул в болоте. А в Севена долго стреляли.
Соврал СынХен. Но Джи сделал вид, что поверил.
Командир продолжал раскачиваться, баюкая руку и стиснув зубы.
-Болит?
-У меня здесь болит! – парень ткнул в грудь. – Здесь так болит! Ведь я всех вас… Не уберег никого…
-Зачем ты так? – вздохнул Джи аккуратно. – Все же понятно, война…
-Ничего не понятно. Вы сюда не воевать приезжали. Вас здесь спрятать хотели, спасти от этого всего. Зачем я вообще сунулся в этот лес и вас за собой потащил? Хотел героем показаться, вспомнил, как до ранения воевал. Сидел бы тихо, в центр же сообщил еще тогда. Они бы сами справились в случае угрозы. Там-то людей больше, чем шестеро пацанов!
СынХен впервые признал, что он сам не старше своих бойцов-мальчишек.
-Не надо, - попросил ДжиЕн. – Мы ведь все согласились. И не ты один рвался вспомнить. Я тоже воевал, даже радовался дурак.
-Но они не воевали.
-Они – да, - Джи поник, уставился в землю.
-ДжиЕн-а, - тихо позвал Чхве. – Все хорошо, - как бы глупо не звучала сейчас эта фраза, но Квону она была нужна.
СынХен притерся к боку парнишки, стараясь не задеть бинты. Джи тронул его за руку, переплел свои тонкие пальцы с чужими, длинными и сильными.
-Т.О.П, - неожиданно усмехнулся ДжиДи в макушку командира. – Жалко, что все так сложилось. Если бы мы жили немного раньше, из нас вышел бы неплохой рэп-дуэт, да?
-Даже больше. Мы бы целую группу собрали. Ребята тоже хорошо поют, - подыграл второй репер.
-Да, но Севен слишком своевольный, чтобы петь в группе, тебе не кажется? А он вообще петь умеет? Я не слышал, - вдруг протянул Джи, делая вид, что столько болтать ему совсем не больно.
-Умеет. Он стал бы сольным артистом. Девчонки по нему с ума сходили бы.
-И по тебе, - ревниво откликнулся ДжиДи.
-Дурной, - улыбнулся Т.О.П.
-Да. Ты же знаешь, - голос парня стал тише. СынХен поднялся.
-Лежи тихо. Я пойду, посмотрю, что там, и вернусь.
-Постой!
Чхве обернулся, Квон перевел взгляд с его лица в небо, перекрытое ветвями.
-Я… не сирота, на самом деле. У меня мать есть, но она больна серьезно, поэтому детей не воспитывала почти. Из-за этого я сам растил младшую сестру. А теперь…
-Я понял. Не беспокойся, - оборвал СынХен, не вынуждая парня договаривать.
-Спасибо. И последнюю просьбу выполни…
-Нет, - сказал он. Квон говорил, словно прощался, и Чхве невольно вспоминал последнее признание Севена. Ведь тот догадывался, что все так кончится, и попрощался заранее.
-Не надо, СынХен-а, все равно ведь умру. Только намучаюсь.
-Я сейчас приду, Джи. Просто подожди. А потом вернемся обратно в разъезд. К ночи как раз успеем.
-Поцелуй меня, - вдруг попросил ДжиЕн.
СынХен вздохнул, оперся рукой о ствол дерева, наклонился к любимому. Прихватил губы один раз, второй, потом коснулся поцелуем лба и отстранился.
Джи прищурился насмешливо и явно пошутил бы на тему этого целомудренного поцелуя, если бы разговаривать не становилось все больнее.
Чхве прикрыл парня ветками, тихо поднялся и зашагал к речке, навстречу рейдерам.
Оружия с собой не взял.
Он скорее почувствовал, чем расслышал этот слабый, утонувший в ветвях выстрел. Замер, вслушиваясь в звенящую тишину леса, а потом, еще боясь поверить, побежал назад на подгибающихся ногах.
Квон выстрелил в висок, и крови почти не было. СынХен опустился на колени рядом с телом, коснулся лбом уже не вздымающейся груди и заплакал. Слезы тихо покатились по щекам, парень сминал кулаками бесполезные бинты, окрашенные красным.
Он просидел так очень долго. Пока не почувствовал, что тело в руках остыло. Потом поднялся, стал рыть яму не далеко от того места, где Джи лежал.
Земля была мягкой, податливой. Рыл ее руками, выгребал наружу, ножом срезал корни. Вырыл быстро, а как повернулся к ДжиЕну – застыл. Мочи не хватало поднять его и в яму опустить. Наконец, он приподнял Джи, и голова паренька мотнулась в сторону безвольно. СынХен вплел пальцы в короткие темные волосы, сжал коротко и отпустил.
-Дурной ты, ДжиЕн-а. Такой дурной, - провыл парень, поднял легкое тельце и опустил в яму. Зарыл ее еще быстрее, чем раскопал, ни разу не посмотрев на Джи. Не видя, как мальчишеское, почти детское лицо постепенно скрывается под слоем земли.