Он опять пожал плечами. Мы помолчали.
- Что за курсы?
- В медицинском, - коротко ответила я.
- Врачом хочешь быть?
- Вообще нет. Мама хочет.
- Зачем же ты соглашаешься?
- А что я могу?
- Ты можешь сама решать, что или кто будет присутствовать в твоей жизни, - Макс многозначительно посмотрел на меня, - Ты чего хочешь?
- Я не знаю, - промямлила я. Казалось, что я на собеседовании по определению будущей профессии. - Я знаю, чем люблю заниматься. А кем быть хочу - не знаю. А ты? - я решила перевести тему, потому что чувствовала что тону и ответить на его прямой вопрос мне нечего.
- В военмех готовлюсь, - Макс машинально подтянул рукава толстовки, и я заметила на внутреннем сгибе локтя татуированную надпись. Латинские буквы, вроде группы крови.
- Военное дело уважаешь? - удивилась я. Хотя чему тут было удивляться: он был весь такой брутальный-пребрутальный, и органично представился мне в камуфляже с ног до головы.
- Не особо. Там комнату в общаге могут выделить сразу. Да и с компами я на “ты”.
Незаметно, за разговором, мы подгребли к моему дому.
- В гости напрашиваться не буду.
Макс улыбнулся, но в уголках его губ я заметила нечто совершенно противоположное сказанному и поспешила заверить:
- В другой раз. Ладно?
Потому что знаю, как легко меня уговорить пообщаться с приятным человеком. А ведь еще полчаса назад Вербицкий мне таковым не представлялся.
- Ловлю на слове! - сказал он и перекинул рюкзак на другое плечо.
Протянул на прощание руку. И тут я заметила, в боковом сетчатом кармашке его сумки, того самого мерзкого игрушечного паука, которого мне кто-то сегодня бросил на парту. И теперь ясно какой урод это сделал!
- Знаешь что, Вербицкий, - я поискала куда спрятать руки и демонстративно завела их за спину, - Я тебя, конечно, плохо знаю, но такой подлости не ожидала.
- Не понял, - он нахмурился и заледенел.
Я кивнула ему на рюкзак, и он оглянулся, не сознавая в чем дело.
- Паук. У тебя. В сумке. - Пояснила я.
Макс скинул рюкзак и, будто впервые увидел, разглядывал сквозь сетчатую ткань мерзкое создание. Потом сокрушенно покачал головой. Я надеялась, что это знак раскаяния, но прощать его даже не собиралась. Знать его до сегодняшнего дня не знала и больше не хочу.
- Дура ты, Лерка, - вдруг сказал он, развернулся и бросил через плечо, - Это Саура паук.
Я смотрела в черную широкую спину и мне было стыдно. Словно я спугнула доверившегося мне дикого зверя.
Глава 3. Ангел в преисподней
В субботу вечером я стояла в одних трусах перед выбором. На диване лежали узкие голубые джинсы и короткая оранжевая юбка.
Глупо, решила я, идти на концерт в юбке, где будут скакать, подпрыгивать и извиваться рядом со мной тысяча потных тел. Выбор оказался очевиден. Одевшись и подведя глаза так, что едва не превратилась в панду, я спустилась на второй этаж. Вопреки ожиданиям, Таська пригласила на концерт только меня, и никакой ухажер не был сегодня допущен сопровождать именинницу.
Я вручила ей подарок - коробочку с губной помадой кричаще-морковного цвета, самого Таськиного любимого. С порога крикнула ее маме поздравления и мы отчалили. В клуб прибыли впритык, но нам - людям опытным - было понятно, что главное действо начнется еще не скоро. Уж точно не в заявленное в билетах время.
На разогреве были какие-то наши рэперы, да и те еще не приступили. Народ толкался и гудел в баре, на диванчиках жались пары, подпирали стены фанаты. В зале носился запах предвкушения, адреналина и мохито. Разминались барабаны и электрически взвизгивала гитара.
Мы прошли в фан-зону - самое близкое место возле сцены, потолкались немного и Таська предложила:
- Двинем в бар! У меня все-таки день рождения!
Мы подкараулили, когда освободится пара высоких табуреток и принялись выбирать подходящего человека, который бы согласился купить нам выпивку. За наш счет, разумеется. Таське, с ее ростом, и мне, с моими наивными глазами, алкоголь не продают. Ни под каким видом. Когда с нами тусил Гор, еще был шанс заполучить выпивку без посторонних. Теперь эти времена в прошлом. Поэтому приходится просить незнакомцев, желательно женского пола, чтоб потом не приставали.
Мы стреляли глазами по людям. Народ толкался, занятый своими делами и никого подходящего не намечалось.
Но вдруг мы увидели ангела. На вид ему было чуть за двадцать, стройный и изящный. Он медленно пробирался к стойке сквозь толпу, и крылья его были не видны. Может, конечно, никаких крыльев у него и не было, но при таких правильных чертах, нежном румянце, ясно-синих глазах и белокурых волосах до плеч, их отсутствие было более чем странно.