И что же дальше?
Всего-то я заговорила про замужество, я даже не помню, что сказала, совсем не помню, может, и ничего не сказала, но, видимо, что-то ее задело, потому что она оттолкнула тарелку и начала выкрикивать бессвязно, что я к ней пристала, что я не имею права говорить о семье, что я просто забыла отца, никогда его не искала, что, посмотрев на меня, она не хочет никакой семьи.
Я всегда гордилась своей сдержанностью. Но тут я отшвырнула свою тарелку так, что голубец вывалился на клеенку, вскочила, взяла свой плащ и почти выбежала из комнаты.
Как она смела сказать, что я не искала Толю? Что она об этом знает?
Мы тогда пересели на пароход, зашли в каюту. Дверь в коридор была открыта, и мимо нас прошла женщина, тоже беременная, и тоже с мужем и дочкой.
Вот почему-то вся моя память и остановилась на этой беременной женщине с мужем и дочкой. Потом все как-то смутно: самолеты, Толя тащит Наташу за руку, я почему-то несу чайник и не могу его отпустить, гул, пристань, все бегут, и я бегу тоже, впереди беременная тянет за собой девочку в синем пальто, а я думаю, что хотела такое же достать для Наташи.
А что потом? С чего я взяла, что он погиб?
Он упал на пристани, Наташа вырвалась у меня и бросилась вперед, я побежала за ней, мы прятались в лесу, потом мы, конечно, вернулись, помню, в воде плавали люди. Говорили вроде, что раненых погрузили на катер и повезли в Ленинград; не особо верю: ведь уже были захвачены Ивановские пороги, куда там везти раненых?
Я не сомневалась, что он погиб. Если бы он остался жить, то нашел бы нас.
После войны я подала запрос. Ну и что же, мне пришел ответ: пропал без вести.
Что она хочет сказать, что я его не искала? Что я должна была делать? Ехать к месту налета, ногтями перекапывать каждый миллиметр земли, нырять под воду? Что?
Папа вернулся тогда без Анюты, молча обнял маму. Он искал ее, а может, он плохо искал? Может, если бы он остался там на неделю больше, то нашел бы?
Никогда в жизни я не смогла бы сказать ему – может, ты плохо искал? Уверена, и мама никогда бы не сказала.
А может, я правда не искала? Может, он жив, может, его взяли в плен, или он потерял память, или остался инвалидом и не захотел, о господи, хватит, нет, он погиб, потому что иначе бы он нас нашел.
А может, он решил, что это мы погибли?
Странно, я всегда была уверена, что Анюта погибла.
Папа ездил в Ленинград трижды: сразу после ее исчезновения, через год и в тридцатом, кажется. В тридцатом он обращался в адресный стол, искал по фамилии, ходил в нашу старую квартиру, обошел все учебные заведения, кучу общежитий, даже дал объявление в газету. И никого не нашел.
И я уверилась, что раз не нашел, значит, ее нет в живых.
Могла ли она остаться в живых? Например, сесть в другой поезд на вокзале? Или вернуться домой, увидеть, что нас там нет, и попытаться добраться до деревни самостоятельно? Или же она связалась с беспризорниками, стала воровать, попала в тюрьму?
Но если она жива, я могу встретить ее. Может быть, это она вчера налетела на меня в молочном магазине, я не сдержалась, прошипела сквозь зубы: неловкая корова…
Неловкая корова моя Анюта.
Раскалывается голова. Я так устала сегодня.
24 августа.
Наташа вчера вернулась поздно, равнодушно извинилась за несдержанность. Я сделала вид, что простила.
25 августа.
Была у доктора, сказал, что сердце очень изношено, мои частные головные боли возникают по причине меняющегося давления. Настойчиво говорил про санаторное лечение, выписал направление, и мне на самом деле дали путевку: двадцать один день, под Ленинградом.
Как хорошо, однако, в санатории. Я подумала вдруг, что совсем не отдыхала после войны, все думала, не до того.
10 сентября.
Вчера мне приснился странный сон. Я возвращаюсь домой, а моя комната – нарисована! Я хочу открыть шкаф, а он нарисован, хочу взять чашку – нарисована!
Моя соседка по палате рассказала утром, что я страшно смеялась во сне.
21 сентября.
Я вернулась домой. Забирала меня Наташа: приехала, не давала нести чемодан, в поезде усадила на лавку, спрашивала, не душно ли. В комнате все было чисто, убрано, моя постель застелена свежим бельем, в буфете нашлись печенье, конфеты, хлеб. Наташа помогла мне разобрать вещи, согрела чай, а потом ушла по делам. Надо же, какая заботливая!