Капитан сделал движение в сторону Нельсона, который укрылся на плече Шанса.
– А ущерб мне с обезьяны взыскивать?
Шанс опустил руку в мешок, лежавший у его ног на палубе, и вынул оттуда туго набитый кожаный кошель.
– Этого довольно? – спросил он, опуская его в руки капитана.
Тот открыл кошелек, пересчитал монеты и кивнул.
– Трап сейчас спустят, – сказал он. – В следующий раз, маркиз, когда вам вздумается совершить морскую прогулку, прошу выбрать другое судно.
Но Шанс уже не слушал его. Повернувшись к капитану спиной, он проверял, вся ли его свита в сборе. Они были нужны ему все до единого. Ведь он направлялся в деревню. Где, как известно, отсутствуют оперные театры. И вообще театры, а также концертные залы. Да что там театры, в деревне кофеен и тех не сыщешь, не говоря уже о кондитерских, книжных лавках и ресторациях. И как ему, спрашивается, прожить там хотя бы пять минут без своих музыкантов, без актеров и акробатов, без дивы, без балерин, волшебницы, гадалки, глотателя огня, шпагоглотателя, ученого и повара?
– Стоп! Повара нет! – воскликнул Шанс, пересчитав всех по головам. И поглядел на Нельсона. – Где он?
Обезьянка зажала лапками рот и раздула щеки.
– О нет, только не это, – простонал Шанс.
В это мгновение на палубу, откуда-то со стороны кормы, вышел, пошатываясь, лысый коротышка в черном кожаном плаще до пят, с ярко-красным платком вокруг шеи. Вид у него был помятый, взгляд мутный. Физиономия своей серостью напоминала недельную кашу.
– Морская болезнь, – сказал он, приближаясь к Шансу.
– Морская болезнь? Так вот как по-французски будет «Вчера я опять нажрался»? – ответил Шанс, поднимая бровь.
Повар болезненно моргнул:
– Обязательно так орать? – И он уперся лбом в планшир. – Какого черта они там возятся с трапом? Куда мы едем? Скажите мне, что в Париж.
– Боюсь, что нет. Нас ждет Сен-Мишель.
– Никогда о таком не слышал.
– Это в провинции.
– Терпеть не могу провинцию. Что мы там забыли?
Пальцы Шанса впились в планшир. Он вспомнил карту той девушки. Изабель, так, кажется, ее зовут. Конец ее пути вспыхнул у него перед глазами. Кровавые кляксы. Росчерки на пергаменте – яростные, будто нацарапанные рукой безумца.
Ему пришло в голову, что последнее как раз недалеко от истины.
– Его еще можно изменить, ее путь, – прошептал он. – Это в моей власти. И я это сделаю.
– Какой путь? – спросил повар. – О чем ты говоришь? Почему ты…
Но он не договорил. Что-то внизу привлекло его внимание. Шанс проследил за взглядом повара.
По людной улице, сразу за доками, стремительно катила черная карета. В ней сидела женщина – морщинистое бледное лицо в окне экипажа походило на портрет в раме. Почуяв, должно быть, что на нее смотрят, старуха подняла голову. И взглянула в упор на Шанса. Ее серые глаза смотрели безжалостно, и Шанс понял, что ему предстоит нешуточная битва, пощады в которой ему не видать, хотя он и не станет просить о ней.
Повар набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
– Мы здесь из-за нее, так? – сказал он.
Шанс кивнул.
– Ничего хорошего. Она – худшая из той троицы, а это что-нибудь да значит. Зачем она здесь? И зачем здесь мы? Скажешь ты мне, наконец, или нет?
– Чтобы сражаться, – ответил Шанс.
– Ради чего на этот раз? Ради золота? Славы? Или твоей гордыни? – язвительно спросил повар.
Проследив за тем, как экипаж Судьбы скрывается за поворотом, Шанс ответил:
– За девушку. Мы будем сражаться за ее душу.
Повар кивнул:
– Так бы сразу и сказал. Ради такой цели и повоевать не грех.
Мутный взгляд повара прояснился; на смену невнятности пришла решимость. Сунув два пальца в рот, он свистнул так, что у всех вокруг уши заложило. И отошел, рявкнув злополучному матросу, который подвернулся по пути, чтобы тот спускал трап, да поживее. Волшебница, акробаты и другие люди из свиты Шанса, до тех пор бесцельно толокшиеся по палубе, подхватили свои пожитки и поспешили за ним. Шанс тоже поднял с палубы мешок, забросил его на плечо и последовал за ними. Чтобы выиграть эту битву, нужно все время быть на шаг впереди Судьбы, а он уже уступил ей добрый десяток.
Глава 13
Изабель, потная, грязная, избитая, наклонилась в седле вперед и обратилась к коню:
– Маман уже собиралась продать тебя, Мартин. Ты об этом знаешь? На живодерню, чтобы там из твоих костей сварили клей. Это я ее остановила. Пожалуй, тебе стоит об этом подумать.
Старый, медлительный и злой, конь Мартин обладал еще раздутыми боками, разбитыми копытами и способностью на удивление ловко и быстро кусаться, но других лошадей у Изабель не было.