Я бы ей сказала по поводу благодарности. Вовек не забыла мою доброту.
Веселье и смех завладели разноцветной полянкой, состоящей из женихов и невест. Всем, кроме нашей парочки, было хорошо, если судить по довольным и улыбающимся лицам. Разве что еще Вайолет не светился от счастья, видимо, Алина успела прополоскать мозги, не хуже стиральной машины.
Как я о том знала? Чувствовала.
Осознание этого накрыло оглушающей волной. В один миг я ощутила его недовольство, раздражение, необходимость бороться с собой.
Я искала его глазами, а он упорно не смотрел на меня. Отворачивался.
И ладно бы не сводил глаз с Алины, виснущей на нем пятидесятикилограммовой гирей, так нет, он смотрел куда угодно, только не на нее.
Разбившись на пары «женихи» и «невесты» двигались в сторону огромного сооружения, сотворенного специально для съемок. На свободной от излишней растительности поляне, располагались и места для сопровождающих, и арка через которую должны были проходить «молодожены» и помост, на котором восседал… Повелитель. Его роль играл председатель комиссии.
Кого бы еще утвердили на эту роль? Кто платит, тот и танцует.
Именно он своей властью должен был соединять молодых. Я так и не поняла в каком виде, то ли венчать, то ли зубы заговаривать. Привычных нам теток с гулей на голове, именем государства соединяющих брачующихся, в обозримом пространстве не наблюдалось, впрочем, как и священников.
Какой-то бред. Я так и сказала, стоило услышать краткое изложение сценария. Не массовая свадьба, а третьесортный фарс.
Не могли придумать ничего лучшего и оригинального. Они бы еще Бога в статисты записали.
Как-то незаметно мы с Платоном оказались в первых рядах. Сепарация среди «женихов» и «невест» случилась сама собой.
— А чего это мы будем только вторыми? Неужели не могли договориться о первом? Вроде как должность у вас солиднее и вдруг такой прокол, — внезапно начала подначивать Платона.
И с радостью услышала как скрипят зубы.
Так тебе! Пусть не только у меня будет плохое настроение, а то лыбится, как довольный кот. Аж неприятно смотреть.
— Так решил Повелитель, — было ответом.
— Крутой мужик, и почему мне по жребию ты достался? — оказалось, что говорить гадости в лицо крайне приятная штука.
В миг поняла, что настало время переходить на темную сторону. На ней гораздо приятнее живется. А то на всех доброты не хватит. Да и была я уже хорошей. Настало время играть краплеными картами.
Глава 75
Вайолет
Ярость. Дикая, практически неконтролируемая, побуждающая к принятию скоропалительных решений, выжигала изнутри. Золотой дракон, едва сдерживаемый внутри, бесновался, требуя свободы. На любых условиях. Для Вайолета находиться в нескольких шагах от любимой, видеть как ее ведет за руку другой, чувствовать ее биение сердца, как свое и не иметь возможность прикоснуться, было равносильно пытке.
Холодный рассудок отключался напрочь, стоило дракону почувствовать ЕЕ. Единственную. Несравненную. Неповторимую. Ту, в чьем присутствии краски становились ярче, а звуки сочнее. Ту, без которой невозможно полноценно жить, спать, дышать.
План, созревший сразу же после вероломных слов Платона, трещал по швам. И не потому что он не был выполним, Вайолет продумал его до мелочей, просчитал вероятность каждого исхода из возможных, а потому что не сумел предвидеть насколько сильной окажется связь между ним и Полиной, крепнувшая с каждым мгновением все больше и больше.
До поцелуя, случившегося перед отлетом на остров, Вайолет мог еще держать себя в руках, а после сила воли трещала по швам. Очень трудно изображать из себя бесчувственное бревно, когда в груди бушует ураган. Как не сорваться? Не испортить раньше времени задуманное? С каждым мигом дракон приближался к обрыву терпения. Он балансировал на грани возможностей. А ведь следовало изображать если не влюбленность, то хотя бы небольшую заинтересованность, чтобы усыпить внимание.
А тут еще Алина со своей болтовней. От ее трескотни у Вайолета через минуту заболела голова. Бедный тот мужчина, которому она достанется в жены.
— Я знала, что ты не мог меня забыть. Знала, что запала в душу. Съемки это только предлог. Ведь да? На самом деле ты любишь меня, — на последних словах Вайолет готов был отшвырнуть надоедливую поганку. Он мечтал, чтобы хоть на миг она замолчала, давая возможность перевести дыхание. Но Алина все не успокаивалась. — Я чувствовала, что любишь. Равнодушие, это всего лишь способ привлечь внимание, заставить ревновать. Я не верила, что ты от меня отказался. Всегда знала, что от таких как я, не уходят просто так. Я, как ржавая пуля, попадая в сердце, остаюсь в нем навсегда.