– Хммм… – протянул голос, давай блондинке надежду на то, что сейчас хоть что-то прояснится. – К сожалению, мне сложно понять и половину всех тех слов, которые Вы говорите, однако ошибки здесь быть не может. Вас доставили сюда вчера из вашего же замка, ваши же рыцари.
– Но… Почему? Я знаю, что сейчас моё тело… Вернее, я в теле какого-то другого человека, может даже и вашей принцессы, но я – не она. Я просто сидела с коллегами на работе, пила заморский кофе, потом заснула – и вот я тут. Меня дома планы уроков ждут! И журнал нужно завтра с проверки забрать! И отчёты о посещаемости! Никто, пожалуйста, отпустите меня!
– Кофе способен делать с людьми поразительные вещи, – голос будто шептал это себе под нос и от такого тембра становилось не по себе. – Увы, но это не в моих силах. Соответствуя стандартному договору, любая из дочерей короля имеет право отправиться в нашу башню и, под моим надзором и надзором дракона, томиться в ожидании принца. С нашей же стороны, мы предоставляем себя в качестве слуг, как верного стража и не менее верного слугу. Вы, конечно же, имеете право выходить из башни и находиться в округе, но отходить не более, чем того позволит защита. Со своей стороны хочу заверить Вас, что Вы – не первая принцесса, которая благополучно обвенчалась с принцем благодаря нашей башне, поэтому не стоит беспокоиться. Вы настолько прекрасны, что Ваш суженый, полагаю, уже в пути.
– Это, конечно, звучит заманчиво, – Лиля уже не воспринимала это как сон. Кажется, она уже сошла с ума, и, скорее всего, сейчас находится в доме с белыми стенами, а всё это – иллюзия. Так что оставалось воспринимать мир как Страну Чудес и получать от этого максимум удовольствия. – Но Вы сказали о драконе и что мне нужно будет с ним познакомиться. Он… меня не съест?
– Нет. Хозяин Вольфахар является вашим стражем, не убийцей, – в голосе послышался едва заметный смех. – Вам подавать завтрак сейчас или же немного позже?
– Сейчас, – после стольких приключений, несмотря на жирок этого тела, от пробежек пока что Лиля решила отказаться. Во всяком случае, сегодня.
– Хорошо. Кстати, совсем забыл Вас уведомить. Один из ваших рыцарей передал волю королевы. Та сказала, что ваше особенное зеркало необходимо положить на видное место, чтобы оно подняло Вам настроение вдали от дома и Вы всегда могли увидеть замок. Поэтому я положил его на сундук, чтобы Вы его сразу же заметили. А сейчас, вынужден откланяться. Завтрак подадут в течении получаса.
– Я Вас поняла, – машинально ответила блондинка. В скором времени удивительное чувство, что в этой комнате кто-то находится, исчезло и она подошла к сундуку, в надежде понять, что в этом зеркале особенного.
Глава 3, где налажен контакт с потусторонним
– Ну, и чего в нём особенного? – Лиля рассматривала зеркальце и так, и этак, однако в чём заключается фокус, так и не поняла. Когда Никто сказал о том, что она может увидеть дом, новоявленная принцесса подумала, что на обратной стороне аксессуара есть миниатюра этого строения, но… нет. Вместо пейзажа – десятки геральдических лилий, выполненных с позолотой и украшавших корпус по кругу, пуская свои лианы на ручку, которая в свою очередь будто представляла из себя накрученные на что-то сотни тонких как волосы лиан.
На ум пришла детская сказка, которую они рассматривали на уроке этики. Ту самую, в которой самовлюблённая королева каждый раз выдавливала из своего зеркального помощника информацию о том, кто же в этом мире всех прекраснее и стройнее. Правда, тогда она пыталась донести до детей, что быть эгоистом плохо и подобное поведение приводит к ужасным последствиям, но сейчас, как на зло, нужно было воспользоваться её методами. Других вариантов блондинка просто не видела.
– Свет мой, Зеркальце, скажи! – без каких-либо особых надежд, она произнесла всем известную фразу. Подумать только, да она даже не успела сообразить, что скажет дальше. Вопреки всем ожиданиям, изысканное зеркальце стало переливаться блёстками; этот чудный предмет окружил себя полупрозрачным туманом и стал словно проситься на волю, прочь от рук девушки. И, когда Лиля уже хотела отпустить его от греха подальше, предмет разразился вонючим, противным, почти что огненным дымом, после чего в безнадёге откашлялся.