Такие чулки она себе обязательно попросит, как только ей исполнится десять лет. Светке, например, тринадцать, а ходит она в одних и тех же широких штанах. «Похожа на мешок картошки с ногами», – неодобрительно подумала Дина.
Потом она подумала об Илюше. Ей захотелось его увидеть, и чтобы он на нее глядел вопросительными глазами из-под красивых, как у девочки, ресниц, и держал руки в карманах, хотя Дина ему сто раз говорила, что руки в карманах держать неприлично. Потом она передумала все свои мысли и начала вертеться.
– Ма-а-м, ну можно мне выйти, я писать хочу....
– Господи, ну неужели посидеть не можешь, ведь скоро уже...
А как тут сидеть-то? Смотреть было совершенно не на что. Дина в сотый раз принялась разглядывать забор, поверх которого завивалась в спираль проволока с колючками, окошко, в которое люди сдавали свертки, милиционеров, двух женщин, одна из которых уже в десятый раз принималась плакать, вытаскивая из сумки мокрый носовой платок. «Рева какая-то противная», – подумала Дина. Мама вдруг завертелась, ища что-то в сумке, и достала из нее зеркало и платок, но он у нее оказался чистый и розовый. Она промокнула глаза, в которых тоже почему-то выступили слезы, и снова посмотрелась в зеркало.
– Сколько же можно ждать, узнать бы у кого, что ли... – с тоской спросила Наташа куда-то в пространство.
– Толик вон идет, – подал голос дядя Миша.
Подошел Толик и наклонился к открытому окну:
– Скоро уже. Сейчас одного выписывают, следующий – Алик.
Дина снова посмотрела на милиционеров, на женщин с сумками, на реву с грязным платком, и ее вдруг пронзила догадка.
– Мам, а ты знаешь, что это тюрьма?
Наташа резко повернулась, и глаза у нее сузились.
– Чтоб я этого больше не слышала!
Дина обиженно отвернулась к окну, теребя новые заколки с серебряными шариками, и вдруг увидела папу. Он шел как ни в чем не бывало, совсем здоровый, в светлой футболке и таких же брюках, с сумкой через плечо, дымя сигаретой. Он широко улыбался.
– Папа! – крикнула Дина и без разрешения выскочила из машины.
Мама догнала ее, когда она была уже у отца на руках, и все принялись обниматься.
– Что у тебя на носу? – спросил ее папа, глядя в лицо.
Глаза у него улыбались, он пах одеколоном и вообще был самым родным и лучшим папой в мире.
– Это простуда. Герпес называется.
– Эх ты, герпес, – он подхватил ее и понес в машину.
Мама шла сзади и плакала, уже не скрываясь. Алик поставил дочь на землю рядом с машиной, с важным видом пожал руку вышедшему навстречу Мише, а потом Толику, но тут его позвали.
Наташа растерянно оглянулась на водителя. Тот кивнул ей, чтобы они с Диной садилась в машину. Как только они устроились на заднем сиденье, дядя Миша сел за руль, завел двигатель и почему-то поднял стекла со своей стороны.
Дина повертелась на месте и зажмурилась изо всех сил. Потом открыла глаза и увидела, что к папе подошел высокий человек в темном костюме. Один глаз у него все время моргал, как будто его дергали за веревочку.
Они заговорили, и Дина отвлеклась, потому что за закрытыми окнами немного услышишь...
2
– Здравствуй, Алик, с выпиской тебя, – подчеркнуто вежливо поздоровался подошедший.
– И вам не болеть, – небрежно отозвался тот и выпустил в сторону высокого струю дыма.
Брови у Алика были сросшиеся, татарские, глаза прятались под надбровными дугами так, что нужно было сильно постараться, чтобы поймать его взгляд. Алик казался спокойным и уверенным в себе, и собеседник начал слегка нервничать.
– Алик, тема насчет казны возникла, – с нажимом произнес он.
– У кого возникла?
– Костя спрашивает, – уточнил высокий.
– Казну менты забрали, Кирилл. Пусть у них спрашивает, – с независимым видом сказал Алик и сплюнул на асфальт.
– Алик, они говорят, что не забирали, – еще больше занервничал собеседник. – Надо возвращать казну как-то.
Разговор не клеился. Алик всем своим уверенным и наглым видом демонстрировал, что эта проблема его не волнует...
Дине этот разговор начал уже надоедать. Столько ждали и опять ждать! Она повертелась рядом с мамой, снова зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза и вдруг увидела, как папа ловким щелчком отправил окурок прямо в грудь незнакомцу точно в него выстрелил. На темном пиджаке появилось серое пятно от пепла. Дина открыла дверь и недовольно крикнула: