Мужики они, конечно, тупые, но результат превзошел все ожидания. Цыпу в оконцовке ранили, причем не по делу. Какой-то псих, стрелявший во все, что шевелится.
А на следующий день Алка снова заявилась собственной персоной. Она вытащила письмо из почтового ящика Мирзы. Письмо было со штемпелем почты станции Ольховка, написано на куске обоев и содержало указания насчет местопребывания детей. Оставался пустяк – найти деревню, где обретается художник Артемий и установить, кто такой Семен Александрович. Про первого выяснилось довольно быстро, что он проживает в деревне Крючкове, про второго местные слыхом не слыхивали.
Алку Шиза благодарить не стал, а наоборот, предупредил, чтобы больше не совала нос в эти дела. Становилось совсем горячо, и попасть Мирзе под руку в такой момент Шиза не пожелал бы и врагу. Но Алка в ответ только усмехалась, слушать его не стала. Ну и черт с ней, разозлился Шиза. Если смерти ищет, это самый верный путь. Он ее больше спасать, откачивать и утешать не намерен.
Света, сидя у окна, услышала, что по улице кто- то идет, тихонько напевая. Встала, поглядела – по улице, осторожно обходя лужи, пробиралась Яна в беретке набекрень, в клетчатом плащике, в лаковых ботинках.
– Привет, – улыбнулась Яна.
– Привет, заходи. Хочешь чаю?
– Пошли лучше к Никанорычу, там попьем. Что я тебе расскажу! Тут такое творится! Я даже решила, что отпуск возьму и к матери на неделю смотаюсь. Пойдем, кое-какие вещички соберу и за делом расскажу все.
Они направились в охотничий домик и там, покидав в сумку ночую рубашку, спортивный костюм, тушь для ресниц и прочие необходимые вещи, Яна поведала историю мести Колюни заезжему фраеру, чему она сама была свидетельницей и даже соучастницей, потому что Колюня самолично просил ее сбегать к Волынихе за дурман-травой, которой напоил этого мудака, прежде чем устроить ему показательную порку. Дурман-трава вообще-то оказалась всего-навсего пузырьком с бесцветной жидкостью, которой надо добавить в водку, и тогда любой успокаивался так, что рукой- ногой не мог двинуть. Яна, вручив пузырек Колюне, решила посмотреть, чем дело кончится, и пробралась в больницу, тем более что замок на двери черного хода был сбит, и палату она нашла легко. Так что застала всю расправу. Видела своими глазами, как желтая башка, подсолнух этот, словно закоченел, взгляд у него стал тупым, и он вначале принялся раскачиваться и мычать, а потом и вовсе повалился, как мешок, но Колюня заверил, что он не помер, а оцепенел, что средство это ему известное, потому что Зинка на нем его уже пробовала, о чем все ее подружки знают, а потому к утру с этим пидором все будет в порядке, зато сейчас Колюня поупражняется.
– И расстегал ему всю задницу до крови, – заключила историю Яна, весело блестя глазами. – А тот и не дернулся.
Но наутро пообещал вернуться с пацанами, и поэтому надо бы ей отлучиться, потому как, во-первых, он ее и до того, еще раньше- в парикмахерской домогался, а во-вторых, мог запомнить в больнице. Глаза-то он открывал, только неизвестно, что увидел. Поэтому Никанорычу она оставит записку, что съездит на неделю к матери.
Света, выслушав историю про геройства Колюни, спросила только, откуда тут взялся «желтая башка».
– А из города, – махнула рукой Яна. – Они тут рыщут и рыщут. Ребенка какого-то потеряли, а отец и сам разыскивает, и им поручил за деньги. Дочку миллионерскую значит, – Яна посмотрела на Свету и вдруг, внезапно что-то сообразив, округлила глаза. – Так это тебя, что ли?
Света покачала головой. Яна Дину не видела, значит, можно и не распространяться.
– А, ну да! Дура я, он же говорил, что восьмилетнюю... – Яна вопросительно посмотрела на Свету, ожидая, что та скажет, но ответа не последовало.
Дина с Артемием тем временем приискивали место, чтобы рисовать пейзаж. Ходили они очень долго, пока не нашли поляну, откуда открывался кусок озера с камышами, за озером холм, на холме дом. Артемий заявил, что тут есть все, что нужно человеку: гора, вода, лес и дом. Причем в правильном соотношении: одна гора, одно озеро, один лес и один дом. Всего хватает и нет ничего лишнего. И что еще славно: дом его собственный, в нем живет его мама, она сейчас варит колумбийский кофе со сливками. И ест шоколад с сыром. Кладет шоколад на сыр и ест.
– А моя мама... – начала было Дина и смолкла. На холм с домом вдруг начал взбираться огромный квадратный жук-автомобиль. – А это кто еще? – удивилась она. – Приехали тут, портить картину. – Она вопросительно поглядела на Артемия, но тот только пожал плечами. Похоже, и сам не знал, в чем дело.