На поляне они пробыли час, но жук на холме так и не сдвинулся с места. Дина рисовала, сидя на пеньке, Артемий, стоя у мольберта, все больше хмурился и поглядывал на небо, которое начало затягивать тучами.
– Это не мой папа, – наконец сообщила Дина, глядя на неподвижного жука. – Мой папа ездит на «мерседесе».
– Да? – удивился Артемий. – Ты что, убежала от папы?
– Нет, – вздохнула Дина. – Меня хотят украсть. Мы прячемся. А Семен Александрович нас скрывает от милиции. А папа ищет, но не может найти, потому что его тоже посадят в тюрьму.
– За что?
– Не знаю, – опустила голову Дина. – Этого детям не говорят. Может быть, он тоже бандит.
– Я вот чего не понял... – заметил Артемий. – Почему вы от милиции прячетесь? Не они же хотят вас украсть?
– Я сама ничего не понимаю, – посетовала Дина. – Живем, как бомжи. Родственники нас даже ночевать не пустили. Я на станции за деньги пела. А дом, где мы ночевали, сгорел. Его, наверное, бандиты подожгли.
– Интересная ты девочка, – подытожил Артемий и посмотрел на нее так, словно раньше не видел.
Он принялся вытирать кисть и собираться. Дина тоже сложила листок с рисунком в папку. На папку с неба упала капля, и она посмотрела вверх.
– Не успеем, – констатировал Артемий. – Придется пережидать, – И они, отыскав огромную ель, спрятались в самую глубину с паутиной и жужжавшими комарами, глядя, как вокруг них с веток на землю соскальзывают бойкие струйки внезапного и сильного дождя. Озеро покрылось точками, лес позеленел, стало темно и холодно. Артемий накинул на Дину свою куртку, сам оставшись в толстом свитере.
Дождь скоро и внезапно, закончился, и Дина с художником направились в Крючкове. Шли они долго, но когда приблизились к дороге, Артемий остановился, поглядел на автомобиль, так же неподвижно и криво торчащий возле его дома на холме, и протянул Дине скатанные в трубочку деньги.
– Я пойду на разведку, а если через полчаса не вернусь, то иди до остановки. Автобусом доедешь до станции, там спросишь, где милиция, и все им расскажешь. И про папу и про это тоже, – он показал на автомобиль на холме.
– Милиция детей в рабство продает, – возразила Дина. – Семен Александрович говорил.
– Чего ты этого дурака слушаешь? Сиди жди, а не приду, сделай все, как я сказал.
– А Света?
– Что Света? Ее же не ищут.
Артемий двинулся по главной и единственной улице деревни, а Дина осталась сидеть на пеньке между деревьями, отмахиваясь веткой от комаров. Не дойдя до поворота, художник двинулся по тропинке вправо, к охотничьему домику, и постучал в двери. Он надеялся застать там охранника Бориса, но дверь открыла Яна. Он прошел внутрь и увидел Свету, облокотившуюся на край стола. Перед ней на клеенке в желтую и синюю клетку стояла пустая белая чашка.
– А где Борис? – спросил он, поздоровавшись.
– А я знаю? – ответила Яна. – Бродит вечно где-то, как зверь. В доме ему не сидится, он природу любит, – она фыркнула.
– Ян, – попросил художник, – будь хорошей девочкой, найди его, – он, предваряя возражения, ласково взял Яну под локоть и подвел к окну, кивнув на холм. – Видишь, что делается. Гостей понаехало. А ведь я их не звал.
– А! Этих-то я знаю. Эти-то... – Она оглянулась на Свету. – Это они и есть. Которые девчонку ищут. Те, что Зину избили...
– А что, разве Зину избили? – нахмурился Артемий.
– Как? Вы и не знаете ничего? – всплеснула руками Яна.
И принялась выкладывать- историю про больницу уже с самого начала, с того места, когда в парикмахерскую явилась побитая Зина с мокрой головой. Она не замечала, что Света с Артемием мрачнеют тем больше, чем дольше длится ее рассказ.
– Их в машине сколько?
– Так поди трое осталось, – развела руками Яна.
– Ясно. Иди ищи Бориса.
Яна, накинув плащ, выскочила из домика.
– А Дина где? – спросила Света.
– У дороги в кустах, там, где можжевельник. Найдешь?
– Найду, – кивнула Света.
– Ну иди. Езжайте на станцию. Милицию вызовите.
Света хмуро кивнула.
Артемий знал, что автобуса раньше шести вечера не будет, а с милицией никогда не известно, на ходу ли у них транспорт и нет ли неотложных дел, так что особенно надеяться было не на кого, а следовало выяснить, что происходит в его обители и как себя чувствуют мама с Нонной.
Яна выискала Бориса возле лодок, где он чинил сети, и мужчины принялись вполголоса совещаться. Яне выдали сигнальный пистолет, который Никанорыч оставил для экстренной связи с ним, и велели начать стрельбу ровно через двадцать минут.