Время шло, и дети выросли. К началу того периода, который охватывают публикуемые письма (1832–1837 гг.), семья Гончаровых разъехалась в разные стороны. Поселилась в своем любимом поместье Ярополец Наталья Ивановна; уехала в Петербург младшая, Наталья, вышедшая замуж за Пушкина; поступили в столице на военную службу братья Иван и Сергей; окончивший Московский университет, старший сын, Дмитрий, служил в Министерстве иностранных дел. Сестры Екатерина и Александра были отправлены на Завод к деду. В доме на Никитской остался один Николай Афанасьевич.
Н. Н. Пушкина и ее письма
В 30 верстах от Тамбова, при впадении реки Кариан в Цну, в начале XIX века находилось богатое родовое поместье Загряжских Кариан, принадлежавшее близким родственникам Натальи Ивановны Гончаровой. Война, как мы уже говорили, заставила семейство Гончаровых покинуть родные места. В ту пору семья была довольно многочисленна: два сына – Дмитрий и Иван, две дочери – Екатерина и Александра. Наталья Ивановна была на сносях. 19 августа прибыли они в Кариан, а 27 августа 1812 года родилась и была крещена в местной церкви та, которой было суждено впоследствии стать женой великого русского поэта.
Как долго пробыла семья Гончаровых в Кариане – неизвестно, но, вероятно, Наталья Ивановна с детьми оставалась там до лета 1813 года, а затем они направились в Калужскую губернию, на Полотняный Завод. Здесь семья Гончаровых прожила не менее года, а может быть, и больше. Маленькая Таша полюбилась деду, и, когда Наталья Ивановна уехала с детьми к мужу, Афанасий Николаевич оставил ее у себя. Сохранилась небольшая миниатюра, изображающая Наталью Николаевну в детстве. Вероятно, она была заказана дедом, когда ему пришлось расстаться с любимой внучкой. Девочке на вид лет 5–6. Тонкие, правильные черты, выражение лица не по-детски серьезно. Те несколько лет, что Наташа Гончарова провела на Полотняном Заводе, окруженная всяческими заботами, были, вероятно, самыми счастливыми годами ее детства. Но девочка подросла, и Наталья Ивановна, не ладившая со свекром, взяла ее обратно. В ту пору Николай Афанасьевич с семьей жил уже в Москве.
Впоследствии Наталья Николаевна не любила говорить о своем детстве. Тяжелая обстановка, царившая в доме, заставила ее замкнуться, и эта сдержанность в выражении чувств, по-видимому, осталась в ней на всю жизнь. От той поры сохранились воспоминания некой Надежды Михайловны Еропкиной1. Гончаровы были знакомы домами с Еропкиными. Надежда Михайловна была умная, образованная девушка; в годы юности Натальи Николаевны ей было двадцать лет, поэтому она могла хорошо помнить Наташу Гончарову, и ее записки представляют значительный интерес для характеристики будущей жены поэта. Приведем некоторые выдержки из воспоминаний.
«Наталья Николаевна сыграла слишком видную роль в жизни Пушкина, чтобы можно было обойти ее молчанием. Многие считают ее даже виновницей преждевременной его кончины, что, впрочем, совершенно несправедливо… Я хорошо знала Наташу Гончарову, но более дружна была она с сестрой моей Дарьей Михайловной. Натали еще девочкой-подростком отличалась редкой красотой. Вывозить ее стали очень рано, и она всегда окружена была роем поклонников и воздыхателей. Участвовала она и в прелестных живых картинах, поставленных у генерал-губернатора кн. Голицына, и вызывала всеобщее восхищение. Место первой красавицы Москвы осталось за нею.
Наташа была действительно прекрасна, и я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц. Но покров стыдливой скромности всегда вовремя останавливал слишком резкие порывы. Но главную прелесть Натали составляли отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо.
Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо. Но для меня так и осталось загадкой, откуда обрела Наталья Николаевна такт и умение держать себя? Все в ней самой и манера держать себя было проникнуто глубокой порядочностью. Все было «comme il faut»[6] – без всякой фальши. И это тем более удивительно, что того же нельзя было сказать о ее родственниках. Сестры были красивы, но изысканного изящества Наташи напрасно было бы искать в них. Отец слабохарактерный, а под конец и не в своем уме никакого значения в семье не имел. Мать далеко не отличалась хорошим тоном и была частенько пренеприятна… Поэтому Наталья Николаевна явилась в этой семье удивительным самородком. Пушкина пленила ее необычайная красота и не менее, вероятно, и прелестная манера держать себя, которую он так ценил».