Девочкам, с тех пор почти не выезжавшим из города, дача показалась раем. Сестры решили, что надо переехать сюда поскорее, не дожидаясь начала летних каникул. Они в один голос заявили, что им очень нравится ездите в школу на поезде и они согласны ради этого вставать даже не на час, а на целых два раньше.
Некоторые сомнения были только у Раи и Лены. Дача была бесспорно хороша, но их смущало то, что на даче они снова оказались рядом с профессором, занявшим первый этаж, причем его квартира, как и в городе, была под квартирой Горских.
Профессору это соседство нравилось еще меньше. Он был совершенно убежден, что ему вконец испортят отдых эти беспокойные, шумливые ребята со своими поросятами в цилиндрах и с усами. Кранцев хотел просить, чтобы ему дали другую дачу, но эта, как назло, очень понравилась его жене, и она тут же решила пригласить сюда на лето своего внука Валю. Профессору пришлось покориться.
Обратно на станцию Горские пошли другой дорогой. Они возвращались счастливые и утомленные. Шура и Рая несли корзины с фиалками. У матери на руках лежала сонная Женя, а Лена тащила упрямого Эдуарда, которому, очевидно, так понравилось ездить в автомобиле, что теперь он категорически отказался итти пешком и едва примирился с тем, что его понесли на руках.
Тяжело нагруженные путешественницы не заметили, как небо покрылось облаками и как повеяло прохладой. Вскоре поднялся ветер, над лесом нависла черная туча и пошел первый обильный весенний дождь.
Первые капли дождя упали на головы путешественниц, когда они шли через поле заводского совхоза — между лесом и станцией. На этом поле работали тракторы, заканчивавшие весеннюю вспашку.
Дождь полил сразу такой сильный, что Горские вымокли раньше, чем успели добежать до небольшого навеса у шоссе, очевидно оставшегося здесь от дорожных работ и бывшего единственным убежищем на километр вокруг.
А дождь перешел в ливень. Вокруг забурлили мутные быстрые потоки.
Мокрые и продрогшие сестры жались к матери и друг к другу и смотрели, как поле и шоссе у них на глазах превращалось в сплошное болото. Эдуард дрожал у ног своих хозяек, Женя хныкала.
Меньше всего обращала внимания на дождь Рая. Она с любопытством разглядывала тракторы. Во-первых, они были похожи на автомобили — одного этого было уже достаточно; а во-вторых, они продолжали работать, несмотря на дождь, и круг за кругом шли по полю вместе с прицепленными к ним плугами и боронами.
Присмотревшись к тракторам, когда они проходили мимо навеса, Рая заметила, что дождь все же мешает их работе и они идут совсем не так быстро, как казалось вначале. Правда, дождь мешал не самим тракторам, которые смело и ровно двигались вместе с плугом, глубоко врезавшимся в мокрую землю. Дождь мешал боронам, которые волочились вслед за плугами. Грязь налипала на зубьях борон, скоплялась там, и бороны шли поверху, уже не разрыхляя земли. Из-за этого трактористам приходилось останавливаться, слезать с машины, поднимать руками отяжалевшие бороны и счищать с них грязь.
Грязь на боронах поразила Раю. Так точно когда-то поднимал и очищал борону ее приятель дед Богдан. Но дед Богдан пахал на своей буланой кобыле Маришке, и ничего удивительного не было, что он останавливался через каждую сотню шагов, ругался, встряхивал борону, понукал Маришку и снова двигался дальше.
Но здесь работали большие, сильные машины, которые так нравились Рае. И они тоже должны были останавливаться. Их сила пропадала даром, они двигались медленнее, работали меньше и хуже из-за этой прилипавшей грязи.
И так как Рая была изобретательницей, у нее в голове сразу появилась мысль: «А что, если бы сделать такую машину, чтобы бороны очищались сами, без помощи тракториста?»
Как это можно сделать, Рая не представляла себе, но мысль о машине так понравилась ей, что она поспешила поделиться ею с матерью и сестрами.
— Знаешь, мама, я бы хотела сделать машину для очистки борон на ходу, чтобы не надо было останавливать тракторов. Ты представляешь, как это ускорило бы работу? Я уже об этом когда-то думала, еще когда мы пахали с дедом Богданом.
Однако мать не слишком доброжелательно относилась к изобретательским склонностям Раи. Во-первых, она не верила в них; во-вторых, считала, что изобретательство требует не только способностей, но и очень основательных знаний, — словом, что это серьезное и трудное дело, доступное только взрослым, а никак не детям. Детям же, по ее мнению, оно могло только вредить в учебе и вселить в них самомнение, которое помешает им в жизни. Позиция в этом отношении была у матери твердая, и это часто было причиной долгих и горячих споров между Раей и Александрой Михайловной.