-- Радость моя, я знаю, что ты совершенно необыкновенная женщина, и понимаю, что не только ради денег ты взялась за эти свои игрушки. Но я категорически настаиваю, чтобы ты больше отдыхала. Я не буду запрещать работу этой твоей мастерской. Я даже выделю тебе некоторую сумму, чтобы ты наняла мастеров. Но пообещай мне, что горбатиться над своими коробочками ты больше не будешь. Негоже беременной так напрягаться.
Я с любовью посмотрела на своего мужа, понимая, что и ему со мной не слишком-то просто. Он принял меня всю, с всеми моими страхами, потребностями и желаниями. Никогда не пытался вылепить из меня образцовую домохозяйку. Он видел и ценил мои старания, но признавал за мной право на отклонение от местных норм. Он не препятствовал мне быть самой собой и честно и безыскусно любил то, что послала ему судьба.
А еще, чтобы были деньги на все это, он продал своего коня. Того самого, на котором ездил на войну. Этот поступок дался ему тяжело, но он даже не поставил меня в известность! Я бы не допустила такой продажи! Однако, что сделано, то сделано. И деньги пошли на ремонт детской и наём мастеров.
По первому снегу, как только появилась наезженная дорога, Рольф уехал в Партенбург с грузом из ста с лишним шкатулок.
-- Олюшка, я постараюсь найти купца или лавочника, который сам будет приезжать сюда за товаром. Не переживай, я привезу все, что ты заказала.
– Ты не слишком мало охраны взял, Рольф?
Муж прижал меня к себе, ласково погладил еле выступающий живот и подышал в макушку:
-- Какая же ты у меня заботливая и восхитительная…
Глава 48
Из Партенбурга Рольф вернулся через две недели. Привез мне письмо от госпожи Жанны и подарок от нее и графа Паткуля – очаровательную резную колыбельку для малыша. Пока муж парился в мыльне, смывая дорожную усталость, я быстро пробежала глазами письмо.
Сердечное и очень душевное послание. Графиня желала мне легких родов и давала несколько советов на случай, если вдруг у меня будет токсикоз или отеки. Мне была приятна ее забота. Ужин Сусанна накрыла в нашей спальне, и, дав мужу утолить первый голод, я подступила с расспросами:
-- Ну как все прошло?
-- Хорошо, – со странной улыбкой ответил он. – Несколько шкатулок я подарил графине и ее невестке, как ты и велела. Одну побольше, графу Паткулю. Подарки понравились всем, а твоя сестра даже спросила, где я такое покупал.
-- Рольф, ну зачем ты дразнишься? – я демонстративно «надула» губы. – Ты же понимаешь, что я хочу знать, что там с продажами.
Он засмеялся моему нетерпению, встал из-за стола и вышел из комнаты. Вернулся Рольф буквально через пару минут, брякнув передо мной на скатерть довольно объемный кожаный мешочек.
-- Вот, Олюшка, это то, что мне заплатили.
Я торопливо развязала тугой узелок и, не удержавшись, вывалила все содержимое на стол.
Две свечи, больше двух мы никогда не жгли, потому что свечи стоили довольно дорого, освещали изрядную кучку серебра. Редкими чужеродными вкраплениями смотрелись золотые монеты. Сумма была не просто велика, как мне показалось в первую минуту, а сопоставима с моим приданым. Я испуганно подняла глаза на мужа и спросила.
-- Это что? Это откуда столько?!
-- Госпожа графиня дала мне совершенно замечательный совет, Олюшка. Именно благодаря ему самая низкая цена на простенькие шкатулочки начинается от полутора серебряных.
Я почувствовала некое раздражение и заворчала на мужа:
-- Хватит меня дразнить! Немедленно сядь и все мне расскажи!
Во время вручения подарков графиня восхитилась тонкостью стенок, легкостью изделия и красотой росписи. Но выразила озабоченность, достаточно ли прочными окажутся эти изделия? Рольф, с моих слов, заявил, что их можно бросить в воду, и это ни на что не повлияет. После этого семья поужинала и разошлась.
Утром, когда Рольф собирался поехать на рынок и поспрашивать у купцов, кто захочет взять себе новинку, лакей пригласил его в кабинет графини Паткуль. Госпожа Жанна показала ему стоящий на полу глиняный горшок, в котором, совершенно невредимая, плавала её шкатулка. И дала ему хороший совет и довольно большую стеклянную вазу из прозрачного стекла. Совет был дружеским и бесплатным, а ваза напрокат.