Рольф постучал в стекло кареты и, дождавшись, когда я опущу окно, сообщил:
-- Олюшка, животные устали, но до города нам далековато. Мы можем остановиться или прямо здесь, — он указал рукой на маленькие грязноватые крестьянские хижины небольшого придорожного села. – Или же чуть дальше, за поворотом, в монастыре. Селянин говорит, что у них уже третий год есть гостиница для приезжих.
-- Я думаю, Рольф, стоит потерпеть до монастыря. Слишком уж маленькая эта деревушка. Боюсь, нам на все наше сопровождение просто не хватит места. А оставлять людей и коней в такую погоду на улице на всю ночь не стоит.
До монастыря мы и вправду доехали быстро. Ничего особенного по части сервиса я не ожидала: будет крыша над головой, и на том спасибо. А поужинать можно и холодным мясом с хлебом, запас которого мы везли. Однако, к моему удивлению, сгорбленная монахиня в дверях выглянула под дождь, окинула взглядом наш обоз и, как будто что-то посчитав, вернулась в будку. Через мгновение небольшой медный колокол, висящий над этой будкой, содрогнулся и издал тяжелый низкий звук: «бу-у-у-м!». И так четыре раза подряд.
Похоже, это был какой-то сигнал, потому что уже через минуту во двор монастыря торопливо выбежали, прячась под кожаными накидками, четыре монахини. Ворота распахнулись, нам дали возможность въехать, и почти сразу, очень четко женщины начали делить нас на группы. Обе горничные, едущие в телеге, ушли за одной из них. Вторая взялась распоряжаться возчиками и нашим кучером. Те покорно повели телеги и нашу карету под огромный навес в углу двора. Там коней распрягали, кто-то уже вытирал с них влагу пучками соломы. А к нам с дочерью в окошко кареты стукнула еще одна монашка и, низко поклонившись, сказала:
-- Вы, светлая госпожа, извольте с мужем и детишками пожаловать в нумера. Там у нас чистенько и все обуючено для господ.
Алекс, недовольно фыркнувший, когда его назвали «детишкой», тем не менее, помог мне и Жанетте выйти из кареты, пока Рольф отдавал последние приказы военным. Не выходя из-под навеса, упирающегося краем в длинное здание, монашка провела нас к каким-то боковым дверям, потом по не большому коридору, а дальше мы оказались в теплой и светлой комнате. Здесь она наконец-то остановилась, перекрестилась и заговорила:
-- Пресветлая госпожа, Господь направил вас под крышу монастыря святой Тересии. Она, как всем ведомо, держала в бытность свою придорожный трактир и от всего сердца святого путникам помогала. Посему, ежели желаете вы, то можем мы вам предоставить комнаты теплые, светлые и чистые. Ежели средства ваши стеснены и путешествуете вы по нужде, то и для такого случая найдутся у нас места в общем зале. А уж вы при прощании пожертвуйте на монастырь, сколько ваша щедрость позволит.
Рольф, который в эту минуту только вошел в дверь, догнав нас, с улыбкой сказал:
-- Конечно-конечно, святая сестра. Зачем же мужчину и хозяина спрашивать. Ясное дело, женщина лучше соображает, как удобнее семью устроить.
Монашка слегка напряглась, но я постаралась ее успокоить.
-- Святая сестра, как зовут вас?
-- Сестра Матина, светлая госпожа.
-- Сестра Матина, нам нужны чистые и удобные номера. Мы будем благодарны за приют.
Сестра поклонилась и провела нас в коридор, в который выходило множество одинаковых дверей с коваными номерами. Больше всего это напоминало самый обычный гостиничный коридор.
Комнаты, которые показывала нам монашка, были достаточно скромны, но чисты и аккуратны. Мебель, пусть и не резная, но натертая и отполированная. Есть удобный умывальник в углу. И белье на кровати абсолютно чистое, только из-под утюга: видны заутюженные складки.
Больше всего меня умилила стоящая на столе маленькая вазочка с тремя пышными атласными розами. Сама я искусственные цветы никогда не любила, но это желание придать простецким условиям капельку шика вызвало у меня улыбку. Мы взяли по отдельному номеру сыну и дочери и комнату чуть побольше для нас с Рольфом.
Монашка кивнула, вернулась в коридор, раскрыла лежащую на конторке толстую книгу и с уморительной серьезностью вписала туда наши имена, попутно объясняя:
-- Ежели кто из благородных господ у нас останавливается, то матушка настоятельница велит записывать, дабы последующие гости знали, какие знатные люди здесь бывают, – она захлопнула книгу и вручила нам ключи от комнат.
Затем сестра Матина, как заправский экскурсовод, продолжила неторопливо рассказывать о всевозможных услугах: