Бондарчук продолжал безмолвствовать. Это еще как поглядеть, кто что спустит. Он-то как раз не пропойца и все сбережет. Ломберный стол тоже сбережет. И подсвечники с картинами, и зеркала, которые Паша то и дело спьяну колотит. И братва еще неизвестно кого боится: может, Пашу, а может, и его, Бондарчука.
От Пашиных мутных речей его начала одолевать сонливость. Он привстал, проверил узел, которым Паша был привязан к ножке огромного гардероба, откинулся в кресле и прикрыл глаза.
– Хочешь быть мной? Думаешь, завладеешь моим добром, станешь большим и важным, как я? Нет, Бондарчук, не станешь. Если ты маленький человек, то и есть маленький человек, только рост у тебя большой, а сам ты был и есть никто. Человек земли. Из тебя получится хорошее удобрение. И больше ничего, пшик, уйдешь без следа. Бессмысленное ты существо, Бондарчук.
– У меня имя есть, – подал голос Бондарчук. – Сколько раз повторять...
– И имя твое пшик, – согласился Паша. – Можно сказать, что это и не имя даже, а так, кличка собачья. Потому что чем ты отличаешься от животного? Вот чем, скажи?
– Могу в лоб тебе засветить... – холодно ответил Бондарчук.
– И собака тоже может укусить, – кивнул Паша. – А вот принципиально, чем?
Бондарчук в ответ широко зевнул. Зануда этот Паша, и речи его давно всем известны. Все одно и то же. Люди земли, да люди луны, да человек разумный, да человек-насекомое. Бу-бу, бу-бу и пошла писать губерния. Спать хотелось невыносимо, да нельзя.
– Ну хочешь, давай попробуем, – Пашей овладела новая идея: – Допустим, ты хозяин, я слуга. Освободи меня, и махнемся ролями. Прямо сейчас. Я тебе буду прислуживать, а ты приказывай.
Бондарчук приоткрыл левый глаз. Ну да, щас. Разбежался. Такой слуга на хрен нужен. Слуга должен быть, как таджик Миша. Послушный и исполнительный.
– Не-а, в слуги, Паша, тебя никто не возьмет. Даже я, – произнес он.
– Вот видишь, – обрадовался хозяин. – Значит, ты не дурак, а временно заблуждаешься.
Бондарчук решил молчать. Впрочем, Паше это по барабану. Ему собеседник не нужен. Все равно будет молотить без остановки. Говорят, он раньше у бандитов «на умнике» сидел, задумывал проекты и споры разруливал, да врут поди. Болтун просто, кто ж его слушать бы стал, пустобреха... Охранник снова зевнул. Водка его не брала, дело не двигалось, было скучно и тревожно одновременно.
Заиграл мобильник, Бондарчук нажал кнопку и вышел из комнаты. Звонил лейтенант Лошак.
Дина все подбивалась к Мише. Она придумала план: сходить в замок на разведку. Она же знает Шуркин лаз, быстро сбегает и посмотрит, что там. А потом ей надо в Брусяны, ее сестра уже обыскалась, наверное. Миша сперва отказывался, опасаясь Бондарчука, но Дине пришла в голову мысль, что вдруг Шурка туда вернулась, и таджик сразу согласился. Вышли они ближе к вечеру и добрались, когда уже начало смеркаться.
Первым делом Дина сиганула в. часовню отпирать Галочку. Мысль о пленной красавице ее не оставляла, было б ужасно, если б та погибла от голода. Ведь никто, кроме нее и Паши, о ней не знал, а если людоед Бондарчук расправился с Пашей, то Галочке придется туго.
Дина пробралась в темную часовню, повернула ручку под ковром и увидела все ту же сказочную картину. Красавица спокойно читала под лампой-тюльпаном, волосы ее блестели. Она улыбнулась Дине:
– Ты что, не ушла?
– У нас переворот, – с ходу заявила Дина. – Бондарчук захватил хозяина в плен. Измывается, наверное.
– Что ты такое говоришь? – изумилась красавица. – Еще кто над кем измывается, надо посмотреть!
– Так пошли! – предложила Дина.
Галочка встала и нерешительно поглядела на оставленный диван. Видно, ей было тут не так уж плохо. Нравилось в темнице.
Они выбрались из часовни и неслышно обошли дом. Ни звуков, ни следов пребывания людей не было. Здание точно вымерло, лишь на втором этаже, в кабинете горел свет. Поняв, что ничего узнать не удастся, они выбрались через Шуркин лаз на волю. Галочка ежилась от прохлады, вздрагивала от шорохов и птичьих криков и вообще казалась Дине слабой и беззащитной, как маленькая девочка. Она и сама это заметила.
– Что-то я в этой часовне какая-то вялая стала, – пожаловалась она. – Или Паша меня сломал? Выдрессировал?
За стеной их поджидал Миша.
– Надо милиция звать, – заявил он, выслушав их отчет.
– Сейчас милиция уже закрыта, – объявила Дина. – Пошли в Брусяны, а утром – в милицию.