Неудача Шизу озлобила. Выпасли мента, а тот оказался героем и погиб смертью храбрых. Никто бы не мог предсказать такого финала. Любой из них слил бы информацию после одного хорошего удара. Если и остались такие меты, то один на тысячу, и именно этот один ему и попался. Невезение на грани катастрофы. Все труды – псу под хвост из-за одного упертого...
Улица возле аптеки была совершенно пустой. Дина, спрятав аспирин с анальгином в карман, уже успела свернуть в узкий переулок, сопровождаемая радостно вилявшим псом. На противоположной стороне улицы возле помойки копошился бомж. Шиза повертел головой и зашел в аптеку. Трое остальных остались в джипе. Каратист сидел за рулем и уже собрался было закурить, как бомж вдруг, оторвавшись от мусорной кучи, принялся переходить дорогу, но посередине остановился, поставил какие-то боты «прощай, молодость» и двинулся дальше. Каратист выдвинулся из машины и заорал: «А ну поднял быстро и принес сюда!» Бомж испуганно вернулся к обувке, поднял и понес к машине. У машины он кротко встал. Каратист брезгливо сморщил нос:
– Че в шузах, козел?
– Так ботинки это.
Мужик начал было показывать нутро, но Каратист не дал. Он схватил того за нос и сильно прищемил:
– Ты за каким хреном их на дорогу выставил?
– Чтоб размяли, – с трудом ответил мужик, даже не пытаясь вызволить нос, – Ну, – видя, что его не понимают, он пытался объяснить: – Проедет кто по ним. А то тесные.
– Дай ему в лоб, – посоветовал Цыпа, – чтоб воздух не портил.
– За что бьешь? – заныл тот. – За что бьешь, за что? – голос звучал все пронзительней. В ближайшем доме кто-то отодвинул оконную занавеску.
– Еще и не начинали, а ты завыл. Вали отсюда, нах... Вместе с дерьмом своим...
Бомж поплелся дальше, завернул за угол, подошел к старому жигуленку, пошептался с водителем и протянул в окно черную замурзанную руку. Водитель Алика Миша молча дал бомжу купюру, и тот удалился, донельзя довольный. Миша набрал номер:
– Артур, в джипе трое, один вроде ранен. Стой у развилки, никуда не денутся.
Когда те, о ком шла речь, отъехали от аптеки и обработали рану, перевязанный Болт случайно повернул голову, увидел торопливо бегущую Зою и произнес: «Да вот же это, эта, как ее, родственница... Несется, как курица. Надо узнать, че она. Может, знает, где эта овца...» Овцу он забыть не мог. И не прочь был встретить. Таких надо давить, пока они маленькие. А то потом проблемы бывают. Как с этим ментом.
После встречи в аптеке Зоя неслась к дому, как на пожар. Вот же не повезло с родней! Валере не надо говорить, что Динку видела, только паника поднимется да начнутся попреки. Сидела бы дома, не шлялась бы по магазинам... А сколько можно сидеть за забором? Да и где тут отсидишься, дом и дом, никто ж его не охраняет. Любой калитку ногой пнул – и заходи.
Зоя не заметила, как с Лесной тихо вывернул джип «паджеро». Через минуту рот ее был залеплен скотчем, руки заломлены за спину. Через десять минут джип был уже в лесу, за поселком, она сидела на заднем сиденье полумертвая от ужаса, а чей-то голос спрашивал, не звонил ли Алик и где девочки. Спрашивали вежливо, но перед носом маячил пистолет. И еще они знали имена ее мужа и детей. Как только скотч сорвали, она сказала все сразу.
Шизе крупно не повезло с ментом. Зато с Зоей, можно сказать, наоборот! И именно тогда, когда дело казалось проигранным. Он приободрился и взялся за руль. От девчонок его отделяло теперь километров десять-двенадцать. Все, что испытывал Шиза, выходя на последний круг погони, было сильное возбуждение, похожее на то, что испытывают охотники, преследуя опасного зверя.
Дина вернулась с лекарствами и цветными карандашами, напоила Свету аспирином, накрыла тулупом и села рисовать у окна, вырвав из старой желтоватой тетради пару листков. На первом она изобразила пса Форшмака с умным лицом, ростом с Сейфуллина, и самого хозяина, поменьше, примерно ростом с собаку. Следующая картинка изображала остров с домом посреди озера и паром с огромным милиционером. Возле дома стояли, держась за руки, две принцессы, одна побольше, другая поменьше. Вокруг них, прямо по краю острова, вилась между деревьев не сразу заметная проволока, а надпись на доме гласила «Тюрьма».
Покончив с творчеством, Дина вышла на двор. Был ветер, она немного прогулялась по стариковским владеньям, но ничего интересного в его хозяйстве не обнаружила. Сейфуллин в сарае разбирался с пустой тарой.
– Ты какие-нибудь игры знаешь? – спросила Дина.
– Игры? – мужичок завертелся, как юла. Потом потрусил в дом, притащил с чердака кости.