Но в целом детство их было далеко не радостным. Нужда, нелегкий труд, а главным образом, недоброжелательное отношение людей к их родителям, и особенно к их матери, приносили много скорбей еще духовно не окрепшим девочкам. Бывало, что после очередного скорбного случая или обиды они шли и плакали, недоумевая, почему их родители не такие, как у других детей, почему они, их мама и отец, вынуждены терпеть всеобщие насмешки и поругание. Многие пытались досадить Анне Дмитриевне. Делалось это или по зависти, или в угоду новому безбожному порядку. Мать Анна терпела все мужественно и достойно, приучая и своих детей быть верными Богу. Как-то одна женщина, желая оклеветать Анисию и уязвить мать Анну, сказала ей:
— К твоей Аниське у реки собралась очередь мужиков. Мать Анна, скорбно улыбнувшись, ответила:
— А я уж думала, мои девки ни к чему не пригодны.
Отвечать серьезно на явную клевету было не нужно и бесполезно. А подобный ответ был и юродством и в то же время проявлением мужества и мудрости со стороны Анны. Ведь если на Анисию ополчился через людей враг рода человеческого, значит, она встала на прямой, угодный Богу путь, чему и была рада ее мама.
Когда Агафия подросла, девушки стали ходить по святым местам. Ходили они пешком в Саров, в Дивеево и на Вышу. В Серафимо-Понетаевском монастыре их уговаривали остаться. Причиной тому послужило их очень красивое пение. Во время крестного хода девицы шли и пели вместе с насельницами обители. Те, посоветовавшись с игуменией, просили сестёр поселиться в скиту и нести послушание на клиросе.
— Будете только петь, — уговаривали их монахини, обещая освободить от всех тяжелых работ.
Девушки решили посоветоваться с кем-нибудь из местных старцев. Они желали посвятить свою жизнь Богу, но привыкшие к послушанию, не хотели поступать самовольно. Обратившись к ардатовскому старцу Иоанну, они просили его благословения остаться в монастыре.
— Эти из стада отца Григория, — сказал отец Иоанн, увидев сестёр.
На вопрос девушек он ответил, что «крыша в монастыре уже раскрывается», имея в виду, что монастырь этот, а вместе с ним и другие обители будут вскоре закрыты. В очередной раз убедившись, что их путь иной, сестры вернулись домой.
Во все большие праздники после Божественной литургии девушки спешили из Шацка к отцу Григорию. Как и для Анисии, он был для них основным наставником. У него сестры прошли первую школу подвижничества, ему они считали себя обязанными во всем как отцу и старцу.
— Бывало, придешь к отцу Григорию, а он заставит петь «Отче наш» или «Да исправится молитва моя». Пропоем — нет, говорит, не получается; еще раз и еще. И так много раз, до тех пор, пока у всех слезы ручьями не польются от умиления и единой сердечной молитвы.
На протяжении всей своей нелегкой жизни, до самой кончины, матушки не уставали с любовью и благодарностью вспоминать отца Григория, отзываясь о нем как о великом подвижнике.
Матрона и Агафия, как и старшая их сестра, много трудились на земле и по хозяйству, оказывая во всем послушание своим родителям. С любовью они заботились и о странниках, подражая в этом Анисии. Как уже упоминалось, в их доме останавливались, жили и просто часто бывали подобные люди, среди которых были и праведники.
— Много в нашем дому было людей… всяких… добрых людей… Можно сказать, всё наставники и молитвенники… — сказала как-то, рассказывая про них, мать Агафия.
Об одном из таких людей сестры часто упоминали. Звали его дедушка Сергий. Он любил Петриных, постоянно у них бывал. Как и мать Ольга, с которой странствовала Анисия, он, по словам сестёр, «испрашивал милости у Бога» для их семьи.
— Простоты и милости-то здесь очень много, но нужда все глаза выела, — говорил он про дом Петриных.
При этом подвижник, утешая Алексея и Анну, предсказывал, что настанут времена, когда в их дом будут ездить из Сасова, Алёшина, Берёзова, из других мест, а приезжая, привозить всего в достатке. Дедушка Сергий предвидел, что именно верующие этих отдаленных сел будут окормляться у сестёр-стариц. Говорил об этом подвижник прикровенно, и сказанное им, как и многое другое, исполнилось в точности. Молясь за семью Петриных, дедушка Сергий накладывал на себя строгий пост. Известны, например, два случая, когда он не вкушал пищи по семь и девять дней. Одним из подвигов праведника были частые путешествия в Моршанск. Пройдя от Шацка до этого города семьдесят пять верст, он без отдыха в тот же день отправлялся обратно. При этом подвижник по пути почти непрестанно делал поясные поклоны. Возвращаясь, дедушка Сергий неизменно заходил к Петриным, где его кормили и давали возможность отдохнуть. Жил он в Надеждино, в той же деревне, что и бабушка Верка, о которой упоминалось выше. Этот праведник сподобился от Бога мученической кончины. Его забрали в Моршанск и там расстреляли. Накануне он сказал женщине, у которой жил в то время: