И самой Наоми в свое время пришлось поступиться многим ради достижения клановых целей. Впрочем, на подобные жертвы пошла не одна она. Сестренка, сопровождающая ее на этом нелегком пути, так же лишилась многого. Что имели простые девушки ее возраста не связанные с деятельностью синоби. Порой Наоми винила себя в том, что не смогла обеспечить для Тенши лучшей жизни. Младшая, она в свои без малого 20-ть была умна не по годам. А сколько терпения ей стоило возиться с ней. Порой Наоми задумывалась: чтобы делала, не будь у нее такой сестры как Тенши с ее гипертрофированным чувством ответственности и тактикой закоренелого миротворца?! Ангельская душа... Для нее сестренка была лучиком света в царстве теней.
В отличие от Тенши, Наоми в свои неполные 23-и частенько чувствовала себя отверженной, чужой в этом мире. Прожженная жизнью пессимистка, с вечной зацыкленностью на негативе, она не умела видеть светлое в бытие. И с этим трудно было бороться. Они с Тенши как ниточка с иголочкой, совершенно различные, но такие необходимые друг другу призваны были шагать по жизни рядом.
Долг, честь, преданность – эти высокие слова для сестер Киёмидзу несли в себе глубокий внутренний смысл. За банальной напыщенностью скрывалось нечто большее, нежели тривиальная принадлежность к социальной группировке. И пусть Наоми зачастую порицала волю старейшин Киёмидзу с их жесткими многовековыми традициями воспитания, взрастивших из них с сестрой убийц. Они все равно, не смотря ни на что оставались для нее единственной семьей, которую она знала когда-либо. Другой родни у них с Тенши не было. А родственников, как говориться, не выбирают. Именно поэтому так важно было восстановить нарушенный порядок бытия, отомстив за поругание клановой чети. Они с Тенши плоть от плоти Киёмидзу и то, каким в будущем будет их клан, зависело теперь только от них.
Остановившись в шаге от синоби, куноити опустила меч вниз. Уронив ладонь вдоль туловища, девушка горделиво расправила плечи. Окинула синоби ироничным взглядом насмешливых бирюзовых глаз.
В глубине души Наоми презирала Хьюгу. Впрочем как и всё остальное мужское население земного шара. Не испытывая к нему и толики должного уважения. Хотя, если смотреть на вещи объективно, она вообще мало кого действительно любила, если вообще умела это делать. Преклонение перед авторитетами всегда коробило ее. Еще в детстве это неодолимая тяга к свободе и независимости попортила немало крови ее родителям, а позже и членам совета старейшин.
Кстати, интересно как там поживала ее сестренка?
Мысли Наоми внезапно повернули в совершенно иное русло. Тревога прокравшись в душу, стальными клещами сжала, казалось окончательно очерствевшее сердце куноити. В последний раз, когда она видела ее, Тенши выглядела не особо хорошо. Бледная и обескровленная с пробитой головой, она мужественно сражалась с противниками на равных. Однако зная сестру, Наоми смутно догадывалась, каких на самом деле усилий ей это стоило. Кота не утаишь в мешке. Как бы ловко Тенши не изображала из себя отчаянную амазонку – на морально волевых усилиях долго не продержишься. Рано или поздно ранение даст о себе знать. Ее долг, как старшей сестры, предотвратить катастрофические последствия, которые может носить под собой подобное пограничное состояние Тенши.
Однако даже с учетом ранения сестры, одно обстоятельство наполняло душу куноити радостью. Тадзиява...
Справедливость, наконец, восторжествовала. Злополучный дайме, словно побитый пес, истекая кровью, валялся в ногах своего защитника. Неджи не успел вовремя прикрыть хозяина и осколки кинжала, должно быть, задели артерию... Алая влага мощной струей била из ожиревшей шеи дайме, кровавым пятном растекаясь по каменным плиткам пола. Оросив багряными брызгами бетонированные стены... Сотрясаясь каждой клеточкой тела он, было, протянул распухшую от обезвоживания ладонь к шее. Попытался встать на колени. Однако, вероятно, яд уже вступил в свое действие. Просочившись в сосуды, он обычно замедлял процесс сворачиваемости крови путем образование микротромбов в кровеносных сосудах по всему телу, что приводило к их закупорке и кислородному голоданию клеток головного мозга с последующим кровоизлиянием в мозг. Вследствие которого почти мгновенно наступала смерть. Убойная вещь, разработанная в кладовых Киёмидзу, действовала безотказно. В умелых ручках Тенши с вкраплением ее уникальной чакры, превратившись в средство массового поражения. Вот и сейчас, согласно прогнозу, Тадзиява конвульсивно дернулся, плашмя распластавшись на полу. Замерев в неподвижности, он сдавленно захрипел. Изрыгая массы белой пены вперемешку с кровью. Обмяк, навсегда погрузившись в сумрак беспамятства...
- Господин Тадзиява, как вы? – Испуганно обернулся на подозрительные звук Неджи. Ему не суждено было дождаться ответа.
- Достойная смерть для «достойного» человека! – гордая собственной значимостью, язвительно подметила Наоми. Полные неприкрытой иронии ядовитые слова молчанием повисли между ними.
- Яд, – утвердительно произнес синоби. После непродолжительного молчания, перевел на девушку негодующий взор. В бушующих глубинах которого сквозило отвращение. Пусть так. Она не намерена перед ним отчитываться. Видит в ней безжалостную убийцу, запятнавшую свою доблесть в крови невиновного? Его право. Наоми привыкла к не пониманию. Месть Киёмидзу свершилась. Это главное!
- Смекнул-таки? – хмыкнула она, лукаво вскинув бровь, всем своим видом ставя под сомнение умственные способности синоби. – Тадзиява помер и никто из его вассалов не станет оплакивать его кончину. Может, станешь первым? – пустила шпильку Наоми, желая подразнить синоби, и кажется, добилась своего. Резко выпрямившись, Неджи судорожно стиснул челюсти. Желваки отчетливо заходили на его лице, искорками ярости вспыхнув в потемневших глазах.
- Довольно трепаться, Наоми Киёмидзу. Сдавайся! – приказал он не терпящим возражением тоном.
- Или что? – не унималась девушка, издевательски взглянув из-под полуопущенных ресниц.
- Или я силой заставлю тебя сделать это. – Пригрозил он, заглянув ей в лицо. Венки, мелкой сеточкой капилляров, бугрясь, разбежались от уголков его глаз к вискам...
- Ничего личного, Какаши-сан. Надеюсь, вы понимаете? – сложив ладони у груди Тенши почтительно поклонилась, извиняющее заглянув синоби в глаза.
Кто бы мог подумать, что однажды на своем веку ей доведется встретиться с таким человеком как Хатаке Какаши?! Жизнь, все-таки непредсказуемая штука. Никогда не знаешь, что тебя поджидает за ближайшим поворотом. И пока ты полон слепой уверенности – в том, что самолично управляешь ею – судьба готовит нам сюрпризы. Затейница! Лишь она управляет человеческими судьбами. Играет на свой манер. То бросает в пучину отчаяния, то возносит на вершину успеха... И где здесь грань между фортуной и роком? Трудно разобраться, увязнув в плену человеческих эмоций.
Тенши была наслышана о Хатаке Какаши. Знаменитый копирующий ниндзя Конохи. В кругах синоби слыл личностью практически легендарной. Его стремительно восхождение по ступеням карьерной лестницы началось в раннем возрасте, еще во времена Великой войны синоби. В то время, как они с сестрой пытались свести концы с концами в условиях военной действий. Боролись за выживание, а коноховец успешно орудовал на передовой. Какаши – до мозга костей синоби, свято преданный родному селению. В этом плане, Тенши особенно болезненно ощущала свою оторванность от истоков родной страны. Ведь не отгородись Киёмидзу тогда от всего мира... Возможно судьба самого клана сложилась по-другому и им с сестрой не пришлось бы нести на своих плечах. Подчас неподъемную ношу ответственности за вымирающий клан...
Тенши с нескрываемым уважением смотрела на синоби. Доблесть и честь читались на его мужественном лице, скрытом за тканью эластичной маски. Даже оказавшись в сложной ситуации, по-сути застигнутый врасплох, он не утратил былой невозмутимости. Как-то по-особенному апатично, с долей присущей ему снисходительности смотрел на нее своими черными, как ночь, равнодушными глазами. В недрах которых, казалось, можно было сгинуть безвозвратно.