— Я тоже, — поддержала Татьяна. — Но мы свои списки оглашать пока не будем.
— Пока что? — поинтересовалась Рита.
— Пока ты не станешь легитимным гендиректором… — закончила Юля.
— …с нашей помощью, — добавила Татьяна.
— …и не получишь полномочия для исполнения наших пожеланий, — продолжала Юля. — Мы ведь не изверги — просить безногого плясать! Мы благородные деликатные дамы.
— Знаете, деликатные дамы, по-моему, я погорячилась, — раскаялась Ритка.
Туг Юля с Татьяной заговорили одновременно:
— Поздно, Ритка, пить боржоми…
— Слово — не таракан. Давши слово — удавись.
— «И едва ты его произнес, улетит невозвратное слово».
— Ого! Из твоего, ненапечатанного? — спросила Юлька у Татьяны.
— Гораций, — скромненько сообщила Татьяна.
— Скажешь — не воротишь; напишешь — не сотрешь; отрубишь — не приставишь…
— Ну, хватит уже упражняться! — прервала их Ритка. — Вы что — доктора физиологических наук?
— Филологических, — поправила Юля.
— Так, доктора, вы мне ударения порасставляли? — деловито осведомилась Ритка.
— Обижаете, ваше превосходительство. Не только ударения. Все трудные слова выделили прописными буквами. Для блондинок и тупых поясняю — большими буквами.
— Не хами, — грозно предупредила Ритка.
— Хамство и шутка — вещи разные. Почувствуй разницу. Отправляйтесь, благородная мадам, в ваши апартаменты и разучивайте наше с Татьяной либретто.
Юля распахнула перед Риткой дверь и жестом регулировщика указала ей на выход. Как ни странно, Ритка молча повиновалась.
Утром Доминику вызвали в кабинет к следователю. Николай Николаевич был сама любезность:
— Я вызвал вас, чтобы сообщить об изменении меры пресечения. Для вас это будет подписка о невыезде. Ежедневно отмечаться в милиции — необходимости нет. Но вы обязаны являться ко мне по первому же требованию. Связь с вами будем поддерживать в телефонном режиме.
— Я могу идти? — спросила Доминика.
— Нет, сейчас вы вернетесь в камеру. Когда я оформлю документы, вас вызовут. Да, еще: кому позвонить, чтобы вас встретили?
— Никому не нужно.
— Как скажете. Думаю, вы понимаете, что следствие пошло вам навстречу, — многозначительно подчеркнул следователь.
— Лучше бы оно пошло навстречу правде, — сухо обронила Доминика.
Когда Доминику увели, Николай Николаевич набрал номер и сообщил:
— Я вынужден был отпустить ее под подписку… Я вас понимаю, но и вы поймите — я связан служебными обязанностями… Нет, свои обязанности по отношению к вам я помню… Что? Деньги вернуть? Простите, я разве похож на закусочную сети «СуперНика»?… Да потому что только там висят объявления «Если вас расстроило наше обслуживание, требуйте деньги обратно»… Не паникуйте, все будет в порядке. Этот бой мы проиграли, но война еще не закончена. Все, мне нужно работать.
И следователь повесил трубку.
Артем скупил на рынке неимоверное количество цветов и принес их в санаторий.
— Ого, я таких цветов даже на свадьбе не видела. Это кому? — спросила дежурная.
— Занесите, пожалуйста, в номер Никитиной.
— Неужели отпустили? Как я рада. И за вас тоже. На свадьбу-то пригласите? — заулыбалась дежурная.
— Обязательно. И обязательно посажу вас на самое почетное место, — пообещал Артем.
В камеру к Доминике зашел конвоир и, выдержав паузу, сообщил:
— Никитина, на выход с вещами.
Во дворе ее ждали Юрий Владимирович, Амалия и Артем. Но она никого не хотела видеть.
— Выход прямо и направо, — скомандовал конвоир.
— А где у вас черный ход? — вдруг спросила Доминика.
— Тут тебе не жилой дом, черных ходов не держим. Служебный есть, но тебе туда не положено.
— Пожалуйста, выпустите меня через служебный, — попросила Доминика. — Ну, мне очень нужно — я не могу сейчас никого видеть.
— Не положено.
— Я вам заплачу, — голос Доминики дрогнул.
Конвоир, заметив это, сказал:
— Да нужны мне твои деньги… Идем, проведу.
Встречающие начали волноваться. Когда на пороге появился конвоир, все бросились к нему.
— Ради бога, прошу прощения, Доминику Никитину уже освободили? — нетерпеливо спросил Юрий Владимирович.
— Где Никитина? — подхватила Амалия.
— Скажите, Никитину освободили? — интересовался Артем.
— Давно освободили.
— И где она? — растерялась Амалия.
— Ушла.
— Это невозможно. Мы ее не видели.
— Через служебный ход ушла, — пояснил конвоир.