Нет, она вовсе не думает удирать, просто берет сумку и выходит из дома на улицу, на свежий воздух.
Возле тачки сидит на корточках девочка и собирает в нее всякий хлам. Сейчас она копается в клумбе, как будто ищет чего-то. Ужас, до чего грязен этот ребенок! Совсем недавно, в доме, она была очень чистенькой. Но так уж, видно, здесь заведено — сплошная неопрятность во всем, иначе не назовешь. И словно в подтверждение ее вывода появляются племянники, руки у обоих по локоть в саже, лица испачканы мазутом. Они останавливаются перед трактором и что-то разглядывают, озабоченные, как старички, в выцветших рубашках, в грязных комбинезонах, на ногах… калоши. Гостью они не замечают. Она проходит мимо и садится в машину. Наливает себе немножко коньяку и закуривает. Конечно, она и не думает уезжать. Но тем не менее заводит мотор и разворачивает машину. И все-таки она еще не пришла ни к какому решению.
Может, сегодня что-нибудь произойдет. Вечером. И она забудет эту поездку, как забывают дурные сны. Услышав стук в стекло, она испуганно вздрагивает. Это один из мальчиков.
— Мама просит, чтобы ты немножко задержалась, — говорит он, запыхавшись от бега. — Она хочет тебе еще что-то сказать на прощанье.
— Я просто разворачивала машину, — говорит она, изображая на лице удивление. Он не отвечает, так как у него нет времени на разговоры, и тут же исчезает.
Разумеется, некрасиво так уезжать, раз уж ты приехала в гости к сестре, пусть даже у нее далеко не все обстоит благополучно. Разумеется, она задержится, может, даже пробудет до вечера. И в то же время она не в силах сдвинуться с места, не в силах даже подумать о том, чтобы снова войти в этот скверно пахнущий дом. Конечно, она могла бы посидеть там, делая вид, что ничего не замечает, если бы не Магга…
А вот и Ханна, она приближается на удивленье быстро для своего грузного телосложения. Элли хочет вылезти из машины и пойти ей навстречу, но точно приросла к сиденью и не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Ханна открывает дверцу и усаживается на переднее сиденье рядом с Элли.
— Они оба заснули, — произносит она, немного отдышавшись. — Ты же видела, в каком состоянии Магга, ей совсем худо, бедняжке. Я заставила ее выпить лекарство и лечь.
Элли выпрямляется:
— Да, я видела, в каком она состоянии, но я не понимаю, как ты можешь держать ее здесь. Надо немедленно показать ее врачу, ты что, не понимаешь, что ли?
— Она уже была у врача, — глухо говорит Ханна.
— Когда это было? — спрашивает Элли. Ханна долго молчит и наконец отвечает вопросом на вопрос:
— Ты ведь знаешь, что произошло, Элеонора? Или не знаешь?
— Ты имеешь в виду с ее дочерью?
— Нет, с Маггой. Она хотела покончить с собой, пыталась наложить на себя руки.
— Что ты говоришь? Из-за девчонки? Как? Когда?
— Так ты не знала?
— Нет, и ума не приложу, когда это могло произойти. Она сама тебе рассказала?
— Нет. Сюда ее привез Стефаун, он и рассказал.
— Стебби? — Элли просто не верит своим ушам. — Похоже, он и сам рехнулся! И ты уверена, что Магга всерьез пыталась это сделать? — Она пристально смотрит на сестру, но та сидит, смущенно понурив голову, и выглядит далеко не такой спокойной и беспечной, какой казалась в доме.
— А я-то думала, что ты была для Магги более близким человеком, чем я, — говорит Ханна. — Когда я утром тебя увидела, я решила, что ты приехала повидаться с ней, подбодрить ее. И вот я узнаю, что ты ей ничуть не ближе, чем я. Все это так странно, так сложно. Скажи мне, в чем провинилась бедняжка Свана? Стефаун ей всего-навсего отчим, и я не знаю, насколько справедливо он судит о ней.
— Она тварь, — шипит Элли. — Безмозглая, безответственная тварь, и теперь она сидит в тюрьме, если ты это хочешь от меня услышать, если ты этого еще не знаешь. Наркоманка, проститутка, воровка, сколько раз ее ловили с поличным! Хороша племянница!
В голосе сестры звучит осуждение.
— Элли, зачем ты все это говоришь! Разве этим что-нибудь поправишь? Не понимаю, почему то, что произошло с бедняжкой Сваной, должно задевать тебя больше, чем меня? Ты вот спросила, всерьез ли Магга хотела покончить с собой? А как ты думаешь, если бы твой сын…
— Мой сын? На что ты намекаешь? — резко спрашивает Элли.
Ханна поднимает голову, смотрит на нее кроткими, как у овцы, глазами:
— Намекаю? И не думаю. Только никто не знает, что может случиться с его близкими. Будь то твой сын, или мои дети, или же дети Магги. Мы даже не знаем, что может случиться с нами самими. Я это прекрасно понимаю. Да и ты, наверно, тоже, хоть и судишь бедняжку Свану без всякого снисхождения.