Война резко изменила жизнь молодой пары. Андрей к тому времени уже работал вторым секретарем горкома комсомола. На фронт его не взяли, но теперь он пропадал на работе сутками. Получив похоронку на мужа, слегла свекровь. Она умерла тихо, во сне, держа в руках его последнее письмо. Лена с дочкой практически переселилась к сестре. Они жили в постоянной тревоге за жизнь Насти и Варвары, коря себя за то, что не смогли уговорить их приехать в Куйбышев в самом начале войны. Вести из блокадного Ленинграда становились все более неутешительными. Почти в конце войны погиб Наташин муж Николай.
От воспоминаний ее отвлекла трель дверного звонка.
– Елена Афанасьевна, пришла ваша сестра.
Лена подошла к Наташе и обняла ее.
– Здравствуй, сестричка.
С тех пор, как Наташа с дочкой переехала на другую квартиру, они стали видеться реже.
– Ленуся, я получила письмо из Ташкента от какой – то Татьяны Рябининой, и, почему – то, боюсь распечатывать его. Мне кажется, что там написано про Настю и Варю.
Наталья с волнением протянула конверт сестре. Лена торопливо разорвала бумагу и пробежала глазами по первым строчкам.
– Ты права. Слушай.
Сестры сели на диван, и Лена развернула сложенные прямоугольником странички.
«Здравствуйте, Наталья Афанасьевна и Елена Афанасьевна.
Меня зовут Таня Рябинина, я была ученицей Вашей сестры Анастасии Афанасьевны в балетном классе. После смерти моей бабушки, Ваша сестра взяла меня жить в свой дом. Это было во время блокады. В письме я не смогу вам рассказать все, что мы пережили вместе в ту зиму. Скажу одно, благодаря тете Насте я жива. У меня есть от нее одно поручение, которое мне сложно выполнить. Я должна Вам передать ее заколку с рубинами, но приехать в Куйбышев мне трудно, у меня ампутированы обе ноги. Прошу Вас, приезжайте по адресу, указанному на конверте, я и моя приемная мама будем ждать Вас. Таня».
– Нужно ехать. Лена, поедешь ты, а я останусь с девочками.
– Хорошо, думаю, Андрей возражать не будет.
Лена подняла трубку телефонного аппарата и стала набирать рабочий номер мужа.
1946 г. Ташкент
Около дома на окраине Ташкента, прямо в куче песка, сидел чумазый толстощекий карапуз и возил по «барханам» игрушечный грузовик. На его мордашке была такая взрослая сосредоточенность, что Лена рассмеялась. Прозрачная занавеска на двери колыхнулась и из дома вышла молодая узбечка. Тонкие косички из – под тюбетейки взметнулись в разные стороны.
– Али, – строго погрозила она пальцем, – ты опять весь вымазался!
Али, не отрываясь от своего занятия, покосился на нее темно– коричневым глазом.
Девушка прикрыла рукой глаза от ослепляющего солнца, и приветливо улыбнулась Елене.
– Ой, вы Лена, да?
Лена кивнула.
– Я – Зухра, названная сестра Тани. Проходите в дом, мы вас заждались.
Лена зашла в прохладную комнату и с наслаждением сбросила с ног туфли. Ей, выросшей в северном Ленинграде, Ташкент показался раскаленным.
В кресле около окна сидела девушка. Ноги ее были прикрыты большим клетчатым платком.
– Здравствуйте, Таня.
– Здравствуйте, Елена Афанасьевна, – поздоровалась девушка, и ее глаза наполнились слезами.
Лена подошла к ней и обняла ее за тонкие плечики.
Вскоре небольшая комната наполнилась радостным шумом и громкими голосами. Вслед за Зухрой появились и остальные члены семьи.
– Это наша мама, Фарида, мой муж– Ахмет, а нашего сынишку Али вы уже видели, – Зухра чисто, совсем без акцента, говорила а русском языке.
– Пойдемте, Лена, умоетесь с дороги, а ты, Зухра, накрывай на стол.
Лена с облегчением пошла за Фаридой. Она устала, как никогда. Фарида, полная узбечка лет пятидесяти, двигалась легко и быстро. Лена с трудом успевала за ней, непривычно путаясь в половиках, сплошь покрывающих глиняный пол.
Прохладная вода в летнем душе подействовала на нее, как лечебный бальзам. Усталости как не бывало. Посвежевшая, в открытом летнем сарафане, она вернулась в дом. На террасе, застеленной огромным пестрым ковром, стоял стол на низких ножках. По ковру были раскиданы разноцветные подушки разной формы и размеров. Стол был уставлен пиалами, наполненными зеленью и овощами, а посредине, на круглом блюде, дымился плов.