Ее новое увлечение помогало расслабляться после тяжелого труда в швейной мастерской. Я была уверена, что это всего лишь мимолетный каприз, но девушки появлялись в хоре каждую неделю. И хотя на улице стоял июнь, Габриэль постоянно носила на шее шерстяной шарф, чтобы поберечь голос.
– Тебе тоже это нужно, Нинетт. Закрывай горло, чтобы не заболеть и не повредить голосовые связки, если хочешь когда-нибудь получить шанс.
Неужели она действительно думает, что я могу быть певицей? На всякий случай я стала более серьезно относиться к занятиям в хоре, хотя тоже не обладала вокальными данными.
Летом у Габриэль и Эдриенн появилась еще одна перспектива.
– Представляешь, Нинетт, – сообщила мне сестра после занятий, – по воскресеньям, когда Дом Грампейра закрыт, мы будем подрабатывать в ателье.
Я не понимала, почему они обе выглядели как заговорщицы, пока Эдриенн не добавила:
– Это место, где молодые кавалерийские офицеры переделывают одежду.
И теперь я не могла дождаться, когда они придут на репетицию хора, чтобы расспросить об ателье.
– Мы работаем в задней комнате, – рассказывала Габриэль. – Но иногда хозяин оставляет дверь открытой, и лейтенанты заглядывают внутрь.
– Нам нельзя отрываться от работы, – продолжала Эдриенн. – Но мы стараемся садиться так, чтобы представить себя наилучшим образом. Иногда они в одних рубашках!
Я живо представила себе эту картину и смеялась до тех пор, пока мимо не прошли две payantes, Эжени и Маргрет – отвратительные создания. Они искоса взглянули на Габриэль и Эдриенн и насмешливо прошептали: «швеи».
Эдриенн проигнорировала их, но Габриэль не сдержалась.
– Посмотрим, кто будет смеяться последним, – огрызнулась она. – Мы-то недолго будем швеями.
– Неужели? – ехидно спросила Маргрет. – Кем же вы тогда будете? Прачками? Горничными?
Габриэль вздернула подбородок и заявила высокомерным тоном:
– Поживем – увидим, не так ли?
Обе насмешницы расхохотались.
– Послушай ее, – говорила Эжени, когда они уходили. – Похоже, она действительно в это верит! И действительно думает, что когда-нибудь выбьется в люди. Да, было бы трогательно, если бы не было так смешно.
Я смотрела на Габриэль, едва сдерживающую гнев и не показывающую вида, что их слова задели ее. В тот момент я видела не свою старшую сестру – я видела маленькую девочку, которая мечтала о Чем-то Лучшем. Я ненавидела Эжени и Маргрет. Мне хотелось отомстить им, причинить боль, как они причинили боль Габриэль, но я не знала, как это сделать, пока несколько дней спустя не пришла моя очередь нести воду в их спальню. В тот раз и каждый раз после я обязательно плевала в их кувшины.
– Вот и ты, наконец! – В голосе Габриэль слышались нетерпеливые нотки. – Ты готова?
Был воскресный, очень теплый для осени день, и по неизвестным причинам меня вызвали в гостиную. Я вошла и увидела Габриэль с Эдриенн в таком приподнятом настроении, что не сразу их узнала. На девушках были новые шляпы, туго затянутые пояса подчеркивали тонкие талии, и создавалось впечатление, что они собираются в какое-то важное место.
– Готова? – удивилась я. – К чему? Разве вы не должны сейчас работать в ателье?
– Мы закончили раньше, – ответила Габриэль.
– Мы заберем Нинетт на час или два, – зашептала Эдриенн на ухо сестре Эрментруде. По воскресеньям канониссы и payantes отправлялись в гости к друзьям или родственникам, оставляя сестру Эрментруду весь день дремать в кресле в гостиной. – Немного свежего воздуха… такой чудесный день… мы вернем ее до ужина, сестра.
– Мы едем к бабушке и Джулии-Берте? – поинтересовалась я для проформы, ответ казался мне очевидным. Куда еще мы могли пойти?
Габриэль загадочно улыбнулась.
– Увидишь, – проговорила она, приводя в порядок мои волосы.
Потом поманила меня за собой к двери, и вот так просто я шагнула из одного мира в другой.
По улицам Мулена Габриэль и Эдриенн двигались легкой, плавной походкой élégantes. Они уверенно прошли по проспекту, свернули за угол и наконец замедлили шаг, когда вдали показалось здание с красным навесом. Он затенял уличное кафе со столиками, накрытыми белоснежными скатертями. За одним из них, небрежно откинувшись на спинки стульев и вытянув ноги, сидели офицеры; похоже, они обратили на нас внимание. Я взглянула на Габриэль и Эдриенн, но они смотрели прямо перед собой, их лица словно застыли, шеи вытянулись, губы слегка изогнулись. Девушки будто намеренно выставляли себя напоказ.