Вообще-то сестры должны были спросить у нее: "Ну и?" или даже: "Какого черта?" Почему реки, которые в изобилии текли к ним, вдруг обратились вспять, их русла измельчали, высохли и заросли крапивой, а добро, что они считали своим, утекало сквозь пальцы?
Впрочем, сестры сами виноваты. Глупо было влюбляться в красавца, зная, что он должен выбрать одну из трех, а двумя остальными пренебречь, как ни крути. Он и пренебрег, выйдя сухим из воды, а если сестры и рассорились двадцать лет назад, то вовсе не из-за него. Из-за него они как раз встретились.
Даша набычилась, шея ее утонула в складках.
- Ну, рассказывай, - тяжело дыша, сказала она. - Как там он?
- Кто? - Дора завертела головой, словно ничего не понимая. - В смысле... он?
- Да, - Даша не говорила, а выдыхала со свистом воздух, все сильнее наваливаясь на стол. - Тот самый. Кто меня бросил.
- Я-то тут причем? - Дора повертела вилку в руках и отложила ее.
- Ты помнишь, какая я была? - Даша тяжело повернулась к другой сестре, Дине, которая сидела, баюкая раненую руку, как сломанное крылышко.
- Ты была очень красивая, - Дина отозвалась эхом.
- Но он считал, что я толстая, - Даша пожевала губами, из уголка глаза выкатилась слезинка. - Он всегда говорил, что мне надо похудеть. А потом ушел.
- Я все равно не понимаю, при чем тут я, - повторила Дора. - Он же не ко мне ушел. Мы даже тогда не были знакомы, - она надломила трубочку, погрузив ее в бокал.
- А кого я застала в постели?
- Ну хорошо, мало знакомы, - пожала плечами Дора.
- Меня в тот день уволили, - начала Даша. - Вызвали к директору в кабинет и швырнули трудовую. Я так разрыдалась, остановиться не могла. Все ревела и ревела, пока шла домой, даже странно, сколько во мне было слез. Я плакала, пока отпирала дверь, и долго не могла попасть в замок, удивляясь, что дверь захлопнута, а не заперта на ключ. Вы даже этого не сделали!
Дора хихикнула.
- Я вошла, а дальше ... Мне бы разрыдаться, но я и так была в слезах. Поэтому я пошла по следам, как сыщик, только всхлипывая. На полу валялись трусы, лифчик, а потом его носки, он первым делом снимал носки, даже до того, как расстегнуть брюки, и эта дорога из хлебных крошек вела известно куда - в спальню, - Даша утерла лицо тыльной стороной ладони. Ее лоб покрылся мелкими бисеринками пота. - Я знала, что увижу, но все равно замерла столбом на пороге. Ты, - она указала пальцем на Дору, - сидела на кровати, совершенно голая, спиной ко мне, а когда я зашла, как раз нагнулась за бутылкой, которая стояла на полу, и я пересчитала все складки на твоих боках, а их было ох как много.
- А тебя толстой называл! - пискнула Дина, сжав Дашину ладонь.
- Он всех называл толстыми, - Дора обвела сестер взглядом. - Трахал и называл. Взять хоть тебя, - она повернулась к Дине. - сама признаешься?