Ковальский, похоже, был доволен разъяснениями.
– Их перетаскивали?
– Да, тащили вон оттуда, там на земле много крови. Причем тащили сразу после убийства, может, даже еще не связали, поди узнай… Это потом он – или она – привязал их к деревьям. Трупная синюшность указывает на то, что их больше не трогали с места и они оставались в одной позе…
Ковальский старался все записывать в свой блокнот, но страницы намокли и разбухли. Он поскреб бороду и сказал:
– Платья. Все-таки они пришли не в этой одежде… – Повернулся к Манжену, который только что подошел к ним. – Надо бы узнать, не было ли у студентов в эту ночь вечеринки или костюмированного бала. Обойди все факультеты, осведомись на всех дискотеках. – И снова обратился к доктору: – А вы как думаете, тубиб, платья были надеты до или после?
– Если хотите знать мое мнение, то это убийца надел их на девушек. После того как избил и убил. В противном случае на одежде было бы гораздо больше крови.
– Спасибо, док.
Франсуа-Режис Берко, инженер, нашедший девушек, стоял в сторонке, под тентом, и отвечал на вопросы командира отделения жандармерии. Когда они подошли, Ковальский сделал бригадиру знак, что всё в порядке и дальше допрос он поведет сам. Сервас заметил, что бригадиру это не особенно понравилось, но приказы Ко не обсуждались.
– Господин Берко? Ну как вы? У вас такой вид, словно вы дрожите от холода.
Инженер-химик смерил их взглядом.
– Я торчу тут уже два часа. У меня промокли ноги, и меня знобит, – сказал он, одергивая тенниску. – Это одежда для занятий спортом, а не для стояния под ливнем. Если так будет продолжаться, я схвачу воспаление легких. Я ведь уже дважды ответил на все ваши вопросы.
Он поплотнее закутал плечи в одеяло, которое ему принес один из охранников, – видимо, надеялся, что этот жест положит конец дискуссии.
– Я знаю. Это очень утомительно. – Ковальский сразу заговорил понимающим тоном. – Еще несколько вопросов – и вы сможете вернуться домой, договорились?
Франсуа-Режис Берко кивнул.
– Господин Берко, был ли еще кто-нибудь на берегу, когда вы обнаружили девушек?
– Нет.
– Вы никого не видели?
– Нет.
– Вы часто совершаете такие прогулки?
– По меньшей мере, два раза в неделю.
– И всегда двигаетесь одним маршрутом?
– Э… Да.
– А раньше вы когда-нибудь видели этих двух девушек?
Берко вытаращил глаза.
– Что? Нет!
– Значит, вы с ними незнакомы?
– Я уже сказал: нет.
– А где вы были прошлой ночью, господин Берко?
На этот раз тот бросил на следователей взгляд, в котором промелькнуло непонимание.
– Как вы сказали? Что?
– Где вы были прошлой ночью?
– Дома.
– Один?
– Нет, с женой.
– А после полуночи?
– Я спал.
Тон его делался все более раздраженным.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
Глаза Берко перебегали с одного полицейского на другого, и Сервас прочел в его взгляде растущее недоумение и замешательство.
– Что за идиотские вопросы? Что это вы…
– Пожалуйста, отвечайте, господин Берко.
– Моя жена!
– Вы хотите сказать, что она поминутно просыпалась?
Теперь на лице Берко отразилась смесь негодования, растерянности и гнева.
– Нет! Конечно, нет! Она спала! Рядом со мной… Но это же, в конце концов, смешно. Что за…
– В котором часу она заснула?
– Не знаю! Может, в одиннадцать, может, в полдвенадцатого…
– А в котором часу встала?
– В шесть часов.
– Вы уверены?
– Да, да, я уверен! Она ставит будильник. Послушайте, не нравятся мне все ваши вопросы. Я…
– Она принимает снотворные?
– Нет!
– Вы живете далеко отсюда, господин Берко?
– Нет, это просто смешно. Если б я знал…
– Пожалуйста, отвечайте.
– Нет, черт побери! Всего четверть часа на машине. Это вас устраивает?
– А где сейчас стоит ваша машина?
– На стоянке возле клуба.
– Гребного клуба?
Берко внезапно выбился из сил и почувствовал себя совершенно опустошенным. Как боксер, что повис на канатах ринга и потерял всякое желание биться дальше.