— Я мама Урми, — сказала она, запинаясь, и, не в силах больше сдерживаться, стала безутешно бить себя в грудь: — За что? За что Бог так меня покарал?
Что я сделала, чтобы заслужить такую страшную участь?
Другие женщины подхватили плач, а Микки застыла в замешательстве. С другой стороны лужайки на нее с любопытством поглядывали мужчины. Ей полагалось плакать а может, даже упасть в обморок, но она продолжала стоять как истукан. Жрецы начали ритуальные песнопения.
Церемония длилась больше часа, и Микки представилась прекрасная возможность разглядеть дом, лужайку и собравшихся здесь людей. Она решила, что это в основном служащие компаний Бинни. Друзей у него было немного. Зато со стороны Урмиллы пришло очень много родственников — они громко плакали и обмахивали веерами пожилую даму: сраженная горем, она лежала на диване и тихонько стенала.
Микки с нетерпением ждала, когда можно будет уехать. У нее был забронирован билет на вечерний рейс. Она посмотрела на самый большой гроб и почему-то представила, что Бинни лежит внутри с глумливой ухмылкой на губах, потешаясь над гротескностью жизни и насмехаясь над ней, Микки. А потом она унеслась воспоминаниями в те времена, когда была счастлива, и выражение ее лица непроизвольно смягчилось. Она вдруг поняла, что, несмотря на всю ту боль, которую причинил ей Бинни, в душе у нее не осталось обиды. «Может, это и есть настоящая любовь?» — подумала она, и на лице у нее появилась едва уловимая улыбка. И еще она поняла, что рада за Урми и ее детей. Они наконец-то навсегда воссоединились с Бинни. При жизни это было невозможно.
Микки закрыла глаза и почувствовала, что куда-то проваливается, убаюканная дурманящим запахом благовоний и звуками крошечных жреческих кимвалов… Ей привиделся Бинни, который в своем лучшем костюме плавно и величественно уплывал в небо, будто воздушный шар. Он приветствовал толпу гостей, собравшихся на его похоронах, весело махал им рукой и улыбался. И еще Микки видела его семью — его настоящую семью — Урми и ее детей, которые радостно летели рядом с Бинни и тоже махали всем руками и осыпали всех розовыми лепестками.
Несколько лепестков упало Микки на плечо. Она внезапно очнулась от забытья и поняла, что гробы уже подняли и несут прочь, а гости бросают лепестки роз вслед удаляющейся процессии. Она проводила взглядом медленно шествующих мужчин в белых куртках и дхоти, которые так резко выделялись на фоне изумрудно-зеленой травы. Красиво. Очень красиво. Она была рада за Бинни. Ему это понравилось бы…
Вернувшись, наконец, в гостиницу, Микки стала быстро собирать вещи. Удивительно все-таки, что никто так и не подошел к ней, не попытался заговорить. Никто, кроме женщины, которая, казалось бы, должна была ее избегать, — матери Урми. Микки еще раз оглядела номер, проверяя, не забыла ли чего, и вдруг на нее навалилась вся тяжесть осознания утраты Бинни. Она позвонила в аэропорт, отменила бронь своего билета на Бомбей, села в машину и поехала в Меркару.
Микки смогла примириться со смертью Бинни, лишь оказавшись в прохладной и просторной комнате домика для гостей на богатой кофейной плантации. В этом помог, как это ни странно, очень простой предмет — идеальной формы желудь, оставшийся от кого-то из предыдущих постояльцев. Микки нежно баюкала его в ладони, не сдерживая потоки слез, хлынувшие из глаз. Рыдала и перекатывала в ладонях желудь.
Слезы прекратились так же внезапно, как и начались. За окном пошел дождь. Микки прислушалась к мягкому шуршанию капель по крыше — казалось, она в жизни не слышала ничего более успокаивающего. Она вышла из комнаты и чуть не наступила на лягушонка, который проворно выскочил у нее из-под ног. Микки посмотрела вверх, на небо, и увидела за ветвями деревьев радугу. В этом семицветье ей привиделась улыбка Бинни, и она улыбнулась в ответ. Вновь застрекотали примолкшие на время дождя цикады. Микки прижала желудь к щеке, вернулась в комнату и стала собираться. Желудь она положила в сумку рядом с сари цвета топленого молока, которое так нравилось Бинни в самом начале их знакомства, когда он любил вплетать цветы жасмина ей в волосы и целовать родинку у нее на лодыжке. И тут Микки неожиданно поняла, что больше не грустит. Она сложила в сумку оставшиеся вещи и вызвала машину, чтобы та отвезла ее в город Коимбатор.
— Теперь я готова ехать домой, — сказала она с сияющей улыбкой пожилому администратору, который немало удивился, когда она попросила подготовить счет. Микки расплатилась и, уже садясь в машину, нараспев прокричала ему: — Да, пока я не забыла, спасибо вам за желудь. Ему я обязана жизнью.
Старичок посмотрел на следы, оставленные на мокрой земле колесами машины, и покачал головой. «Последнее время сюда ездят какие-то сумасшедшие дамочки», — подумал он и вернулся к заполнению своего журнала.
— Отлично выглядишь, — сказала Алиша, обнимая сестру в зале прилета бомбейского аэропорта. Микки заметила доктора Куриена, который застенчиво переминался с ноги на ногу где-то на заднем плане. Она повнимательнее пригляделась к лицу Алиши, и на лбу у нее появилась едва заметная морщинка.
— А ты сама-то как? Все в порядке? Что-то вид у тебя утомленный.
Алиша сжала ей руку, и они направились к машине.
— Алиша… — осторожно начала Микки, дождавшись момента, когда доктор с вещами ушел вперед, — как ты собираешься с ним поступить?
— Микки, ты говоришь о нем, будто он какой-то таракан, — попыталась отшутиться та, — а я должна решить, раздавить его или пусть ползет.
— Прости, — поспешно извинилась Микки, — я не хотела никого обидеть. Но ты ведь не хуже меня знаешь, что у ваших отношений нет будущего. Зачем же тратить на него время?
— Ой, помогите, — расхохоталась Алиша, — ты начинаешь говорить точь-в-точь как моя мама. Да кого оно волнует, это будущее! Мне надоело размышлять. Никогда не знаешь наверняка, что может случиться завтра. Дай мне насладиться сегодняшним днем.
Они уже подошли к машине, где доктор укладывал сумки Микки в багажник. Она увидела на заднем сиденье букет — желтые розы на длинных стеблях — именно такие ей обычно дарил Бинни. Сердце у нее замерло, на глазах появились слезы.
— Микки, что случилось?
— Ничего, — покачала она головой, — все в порядке, просто эти цветы… желтые розы, они напомнили мне кое о ком, точнее, кое о чем.
Алиша хлопнула себя ладонью по лбу.
— Черт! Не надо было их брать. Но в цветочной лавке сказали, что ты очень любишь желтые розы на длинных стеблях, и мы решили купить тебе букет. Пожалуйста, прости.
Микки села в машину и осторожно положила цветы себе на колени.
— Ладно, не бери в голову, — сказала она Алише. — Это я по глупости разревелась. Пора бы уже с этим смириться. Прямо сейчас и начну.
И снова бесконечная череда встреч с юристами и разными консультантами. Микки чувствовала себя такой беспомощной, войдя на следующее утро в свой бывший кабинет, где была назначена первая на тот день встреча. А день обещал быть не из легких. Мало друзей и родственников, которые считали своим долгом позвонить и выразить соболезнования, так еще ей предстояло общение с журналистами.
Первым делом Микки позвонила миссис Д'Суза и пригласила ее занять прежнюю должность. К счастью, пожилая дама не стала устраиваться на другую работу и явно была рада слышать голос Микки.
— Вы не могли бы приступить к работе прямо сейчас? — спросила та. — Скажем, через час. Вы мне очень нужны.
— Выезжаю, — коротко ответила миссис Д'Суза.
Раманбхаи ждал в приемной и вошел по первому зову.
— Ну как ты? — спросил он участливо. — Мы все так переживали… впрочем, вижу, ты держишься молодцом.
Микки жестом попросила его сесть — сама она в это время звонила доверенному адвокату Ами, чтобы как можно быстрее назначить с ним встречу. Положив трубку, она обошла вокруг огромного стола, уселась на краешек и стала болтать ногами.
— У нас опять полный завал, Раманбхаи. Думаю, не стоит говорить, что без тебя мне не обойтись. Мне так неловко дергать тебя и усложнять тебе жизнь, но ты ведь не откажешь мне в помощи? Нам придется тут все поменять. Принять обратно тех из старых сотрудников, которые захотят на нас работать. Уволить нанятых Бинни. Да, и еще: я хочу, чтобы Алиша стала сопредседателем правления директоров. Это будет справедливо: ведь у нее столько же прав на папино наследство, сколько и у меня. Пока я ей об этом ничего не говорила, но обязательно расскажу, прямо сегодня. Наконец-то мы будем работать бок о бок и сможем возродить папину империю. Мне кажется, она согласится…