5
Время летело. Там, далеко, был институт, он звал и требовал к себе. Под напором студентов начальник экспедиции вызвал наконец машину из соседнего колхоза, куда та была отправлена на уборку. Но в трубке тоненький голос сказал, что пришлёт машину через три дня.
— Раньше никак нельзя: возят картошку, — сказал начальник, — дни на редкость, а там начнутся дожди.
Студенты вернулись от начальника, и поднялся спор. Кто говорил — и хорошо, коли опаздывают: у начальника взять писульку, что не по своей вине задержались, и баста! Кто не хотел опаздывать. Решали: брить бороды или не брить? Игорь говорил, что до самого Ленинграда поедет с бородой. Многие его поддержали. Спорили: где и когда писать отчёт, в споре распалились, и, когда прекратили его, захотелось веселиться. Борис, например, сказал, что у него такое состояние, что ему хочется или залезть на высокий кедр с голым стволом, или открыть форточку и закричать так, чтобы поднялась на ноги вся улица. Скоро едут! О!
Но кедра не было в комнате, кричать в форточку всё-таки не стоило, и взамен этого он вскочил на стул и крикнул:
— Ребята! А не выпить ли нам? А? Вечер накануне отъезда, Игорь, ну?
— Давай!
— Кто пойдёт в чайную? — Все молчали.
— Кидаем на морской счёт.
Кинули. Выпало Игорю. Тот поскрёб в бессилии затылок и бросил:
— Гоните монету.
Собрал деньги, ушёл. Все в ожидании притихли. Стучали по доске шашками, шаркали фигурки шахмат.
— Лены чего-то сегодня нет, — неожиданно сказал кто-то. На часах было половина девятого.
Борис пошёл в буфет, посмотрел, нет ли чего подходящего для закуски. В буфете сидел дядя Федя и пил чай. Буфетчица, навалившись могучим корпусом на прилавок, беседовала с дядей Федей, и лицо её, круглое, с отражающим свет румянцем, улыбалось ему. Дядя Федя с достоинством подносил стакан к губам, отпивал глоток и басом продолжал разговор. Борис осмотрел витрину, постоял. Прошёлся по первому этажу, поднялся во второй, заглянул в номера, спустился на первый и, подойдя к служебной комнатке, постучал в дверь.
— Войдите, — услышал он голос Лены.
Лена сидела на кровати, поджав под себя ноги, и вышивала.
— Здравствуйте, Лена, — сказал Борис.
— Здравствуйте, — ответила Лена тихо.
— Пойдёмте, Лена, к нам. У нас сегодня вечер, посвящённый отъезду, и мы все приглашаем вас.
На лице у него появилась прежняя беспечнозадиристая улыбка.
— А когда едете? — чуть слышно спросила Лена.
— Сами не знаем, Лена, только не завтра.
Лена помолчала, соскользнула с кровати.
— Хорошо, я сейчас. Нет, вы идите, я сама, только дяде Феде скажу.
… Игорь уже принёс вино. Раскупоривали бутылки, резали колбасу, открывали банки.
— Это для нашей дамы, — сказал Игорь, доставая из чемоданчика пирожные и коробку конфет.
Пора было начинать, а Лены не было. Игорь пошёл за ней и вернулся минут пять спустя.
Когда он вошёл с Леной, нарочно важно, держа под руку, все закричали «ура!» и бросились пожимать ей руку. Здоровались, переглядывались друг с другом.
Всегда Лена приходила в своём сером, повседневном платьице, которое казалось неотделимо от неё, в чёрных простых чулках и чёрных старых туфельках. Сегодня на ней была белая, поблёскивающая на свету кофта, чёрная новая юбка и новые туфельки. Она казалась совсем тоненькой и невесомой. Шейка, смуглая от природы, оттенялась белизной блузки и казалась ещё тоньше. Глаза были больше обычного и такие детские-детские и радостно-смущённые. Через смуглую кожу лица пробился румянец.
— Ну что вы стоите? — спросила Лён а.
Этот вопрос подействовал как сигнал к наступлению. Ребята бросились к столу. Игорь усадил Лену рядом с собой. Ему пытались возражать но Лена изъявила желание сидеть с ним. Налили и Лене красного вина.
— Совсем чуточку, — приговаривал Игорь наливая.
Лена отказывалась. Ребята пристали:
— Леночка, честное пионерское! Сладкое как мёд, смотри: на-лив-ка, — по слогам прочёл слово Игорь, — слабая-слабая. Чего ты боишься? Все девушки пьют вино на вечерах, а у нас вечер! В институте, знаешь, есть такие девицы — водку пьют. Не веришь? Ребята, Борька, скажи!
— Верно, Лена, есть, — водку пьют.
Борис поднял тост. Он предложил выпить за то, чтобы большая часть из них приехала работать сюда после окончания института.
Лена подносила стакан к губам, будто не с вином, а с каким-то ядом! Бровки её сошлись, и лицо стало серьёзным-серьёзным.
— Пей до дна, пей до дна! — все радостно рычали в один голос. Лена выпила, и совсем ничего страшного не почувствовала, даже улыбнулась. Скоро ей стало очень весело. Она не умолкая смеялась.
Отодвинули к стене стол и завели патефон.
Игорь пригласил Лену танцевать.
Борис много курил. Лену приглашали и приглашали. Наконец и ему удалось пригласить её. Борис танцевал и чувствовал, как дрожит её рука. Сам смотрел в сторону, а когда повернул лицо к её лицу и увидел и губы, и глаза, и бьющуюся жилку на шее — тут же захотелось её поцеловать, но только смотрел й смотрел. Лена подняла глаза, и они секунду смотрели друг на друга.
— Ох, жарко! — сказала Лена, когда кончился танец.
— Пойдёмте выйдем?
Лена нерешительно сказала:
— Пойдёмте.
Каблучки звонко простучали по порожкам. Вот и воздух! Леночка вздохнула, голова чуть закружилась, и она засмеялась, глядя на Бориса, но сразу замолчала. До угла шли молча. Вдруг она остановилась и, глядя в глаза Бориса, спросила:
— Может, это не хорошо? Скажите, Борис.
— Что не хорошо, Леночка?
— То, что я с вами вышла… Только правду скажите.
Борис помялся, не зная, что сказать, потом взял её за руки.
— Что же нехорошего, Лена? Ничего плохого.
Она посмотрела на Бориса. Ему хотелось притянуть её и поцеловать. Но он только взял её под руку, и они пошли по улице. Луна не пряталась. Ветки деревьев скрадывали её свет и клали под ноги узорчатые тени. Лена старалась перешагивать их. Окна домиков, стоявших на другой стороне улицы, не освещались луной и были похожи просто на дырки без стёкол. Огонь нигде не светился. Впереди, насколько было видно Борису, не виднелось ни одной человеческой фигуры. С той стороны, откуда светила луна, доползал до слуха то шум речного парохода, то долетали его гудки. Голова у Бориса слегка кружилась.
Дошли до конца улицы, свернули за угол. Лена поёжилась, в спину подул ветер с Енисея. Борис снял пиджак и прикрыл плечи Лены, но она не захотела так. Борис настаивал. Началась неравная, но весёлая борьба. Лена смеялась, выскальзывала из-под пиджака и повторяла:
— Не буду! Не надену!
Борис слышал её дыхание. Ему удалась схватить её руки. Притянул к себе, одной рукой держал за обе тонкие руки, другой надевал пиджак. Лена была близко. Борис ощутил её дыхание на своей шее.
Пиджак сполз с плеч и упал под ноги. Ботинок наступил на него. Где-то скрипнула ставня на ржавых петлях. Только спавшие домики смотрели своими тёмными прямоугольничками окон и помалкивали. Борис робко, как будто боясь происходящего, поцеловал Лену. Она вырвалась и побежала.
6
Борис догнал Лену и к гостинице нёс её на руках. Она вдруг перестала смущаться, смеялась и качала ногами. Его руки спортсмена, руки рабочего третьего разряда, промахавшего топором три месяца по жадной до труда тайге, не работали отдыхали.
Лена левой рукой доставала шею Бориса, а правой махала по воздуху и, когда шли мимо деревьев, старалась сорвать листок с низко растущей ветки. Она ни о чём не думала. Бабушка и тётя Маша остались где-то за пределами её мыслей, гостиница растворилась в мягкой темноте ночи, а она, одна она плыла в этой мягкой темноте, улыбающейся сверху звёздами. Правый бок немного побаливал от руки Бориса, но Лена молчала.