– Конечно, думала, зайчик, – подняв вуаль, нежно улыбнулась она.
– Демон, – охнул от неожиданности Змей, увидев ужасную маску, – а это еще что за жуть?
– Ткань, – коротко сообщил ему полукровка и с облегчением добавил, – все, я закончил.
– Ну да, – подтвердила его объяснение Эста, – эта маска связана из торемского шелка. Очень удобно, просто надеваешь на голову, и все. Она очень крепкая, с одного удара ножом не прорежешь.
– Скоро тебе не понадобятся никакие маски, – категорично постановил Змей, и подошедший ближе с сучком в руках Арвельд одобрительно кивнул, он думал точно так же.
– Конечно, зайчик, – и не собиралась спорить Эста, совершенно согласная с мнением Тмирны, твердо уверенной: оспорить каждое слово любимого мужчины пытаются только непроходимо глупые женщины.
А Змей ее любимый мужчина… и хотя Лэни вовсе не желала такого поворота в своей судьбе и до сих пор не может понять, как возникло в ее душе это чувство, отвергать или упускать его не намерена ни за какие блага.
– Значит, мы сейчас уходим, – обрадовался Дагорд, но вскоре оказалось, что эта радость преждевременна.
– Как? – заинтересованно спросила Эста, сделав глоточек зелья и скривившись, – а водички нет, запить?
– Держи, – протянул ей кружку Арвельд и испытующе посмотрел на напарника.
Разумеется, он был совершенно с ним согласен и тоже мечтал очутиться подальше отсюда. Но видел то, чего пока не замечал смотревший только на Лэни граф. После исцеления сестренки полукровка снова побледнел и осунулся, и вряд ли у него хватит сил их увести, даже если они бросят коней.
– Я устал, – тихо подтвердил его слова Алн, – запрещенное заклинание было очень сильным. Оно называется огненный песок. Лежит незаметно несколько дней, пока не наступит нога человека, с прилипшими к подошве песчинками. Каждая песчинка становится раскаленной, как уголек, и впивается в тело, в лицо, в глаза. Эста шла по льду, песка было очень мало. И лицо было хорошо закрыто, попало только в шею и в веки.
– Я глаза сразу зажмурила, – тихо подтвердила девушка, – последние шаги шла по памяти. И еще слышала ваше дыхание… но думала, это враги. Потом почувствовала, как кто-то снимает боль и лечит.
– Да, – подтвердил полукровка, отобрал у нее флакончик, понюхал и тоже сделал глоток, – хорошее зелье.
– А почему ты сказал… – прищурившись, осведомился герцог, – что погибли бы все?
– Это заклинание распространяется как лавина, – невесело объяснила Эста, отлично знакомая с описанием действия всех запрещенных заклинаний. – Если бы в него встал кто-то из песочников, вспыхнул бы весь песок, который они рассыпали, и пошел на отряд. Ведь заклинание было на самом краю, я уже подумала, что дошла. Когда песочники дошли бы до этого места, с той стороны начал движение обоз.
– Ты правильно сказала, злая ловушка. Огненный песок впивается во все живое. Они бы все истекли кровью, – подтвердил Алн, понаблюдал, как герцог понемногу подтягивает нить и накручивает ее на рогатину, и резко переменил тему: – глаза открыть можешь?
– Сейчас попробую, только кровь сотру. – Девушка намочила водой платок и осторожно потерла им веки.
– Давай я, – не выдержал Змей, – не бойся, я осторожно.
– Да уже все. – Один глаз приоткрылся, и на Дага глянула знакомая яркая голубизна. – А неплохо тебя покрасили, мне очень нравится. Никакие Ивессы не станут теперь покушаться.
– Глупышка, – с трудом припомнив, кто такая Ивесса, довольно ухмыльнулся граф, – да та Ивесса даже пальчика твоего не стоит. Особенно того, на котором мое кольцо.
– Это я на всякий случай. – Тихоня закончила протирать второй глаз, и душу Змея осветил лукавый взгляд. – Спасибо, Алн, даже не чувствуется. Я думала, дольше заживать будет.
– Дагорд сильно волновался, – невозмутимо выдал Змея полукровка и довольно прижмурился, почувствовав вспыхнувшую в душе девушки теплую волну признательности и ответной нежности. – Мне это очень помогло.
Собравшийся было огрызнуться Змей захлопнул рот и промолчал, крепче прижимая к себе невесту. Впрочем, теперь уже жену, раз он не стал протестовать против ее решения, хотя и сам неимоверно поражался собственной покладистости. Вряд ли хоть одна из бывших претенденток на руку графа аш Феррез осталась бы в числе его знакомых больше пяти минут, осмелившись без его согласия объявить себя графиней.