"Могила исправит…" — мелькнул в мозгу обрывок чужой мудрости.
Наконец Равана не выдержал.
— А нельзя ли… нельзя ли принести постного? Молока там, простокваши? Булочек с медом? — старательно приглушая свой утробный бас, с вежливостью потомственного брахмана попросил он, когда повар в очередной раз возник около стола.
Повар, слащавый крылач в окружении толпы подхалимов-поварят, был немало изумлен просьбой гороподобного чудища. Да что там повар, даже у Гаруды отвисла нижняя часть клюва.
— Что с тобой, Равана? — с тревогой осведомился Лучший из пернатых. — Прихворнул, да? Глянь: отличное мясцо, опять же змейки печеные…
Гаруда невольно облизнулся, а я понял, что пришла моя очередь удивляться — Проглот предлагает поделиться змеями?!
— Меня хвори обходят, — пророкотал Ревун. — Но если мяса не положено моим… подчиненным — значит, и я его есть не стану! Всем — или никому! Наливайте молока, уроды (последнее относилось к поварятам)! Буду жрать ваше небесное хлебово — как все, хоть меня от него уже воротит!..
На мгновение в его голосе прорвался властный рык прежнего Раваны, и я, как ни странно, расслабился. Все-таки ни ад Ямы, ни рай Опекуна не смогли до конца изменить буйную натуру отставного Десятиглавца!
Приятно, когда видишь что-то постоянное…
Перед Раваной, словно по волшебству, возник огромный кувшин молока, блюдо с еще горячими медовыми булочками, второй кувшин поменьше — с простоквашей…
Ракшас-исполин молча кивнул и с хмурым видом взял кувшин с молоком за горлышко, словно намереваясь свернуть ему шею. Мы с Гарудой, не сговариваясь, пожали плечами и тоже принялись за еду.
Но я заметил, как искры уважения сверкнули в глазаx Лучшего из пернатых, который никогда не умел притворяться.
Некоторое время мы вкушали завтрак молча, утоляя первый голод. Журчала простокваша в глотке Раваны, я налегал на фазанов, но быстрее всех расползались со стола аппетитные змеи. Пригласи я сюда дружину Марутов и Словоблуда в придачу, нам всем вместе взятым нечего было и думать, чтобы угнаться за Проглотом! Наконец, насытясь и отхлебнув из чаши с сомой, я решил, что пора переходить к делу. Однако переходить следовало исподволь, чтобы ни Лучший из пернатых, ни Ревун не заподозрили, насколько все это меня интересует. Так, праздный разговор на сытый желудок…
Я постарался припомнить наши беседы с Брихасом — учитель словоблудия у меня был достойный!
Не посрамим же науки…
— Послушай, Равана, а что ты вообще забыл в Вайкунтхе? — Я с самым невинным видом поднял глаза на ракшаса, одновременно обгладывая фазанью грудку.
— А ты бы предпочел, чтобы я сейчас гнил в Преисподней? — оскалился в ответ бывший Десятиглавец. Уж что-что, а скалиться он умел знатно! Даже со сдобой в пасти.
— Хотел, не хотел… Сам знаешь: кто старое помянет, тому ворон глаз выклюет! — Пословица свернула куда-то не туда, но Раване, похоже, именно этот поворот пришелся по душе. — Интересно просто: что надо натворить, чтоб прямиком из ада в любимчики братца Вишну? Ну, не ломайся, поделись опытом!
— Я ж тебя амнистировал, когда ты у меня в темнице пылью давился! Вот и зачлось! — криво усмехнулся Ревун, но тут же стал серьезным. — Знаешь, Индра, может, для тебя эти миры и райские, а для меня… — Что, у Ямы харч лучше? — усмехнулся я. Равана испытующе взглянул на меня и отверг предложенный тон, поморщившись.
— У Ямы свои харчи, у Вишну свои… И от обоих тошнит. Ты вот знаешь, что у Опекуна здесь свой маленький ад имеется?
— Ад в раю?! — Мое изумление было неподдельным.
— Вот именно, — кивнул Равана, склонив свою асимметричную голову почти к левому плечу. — Умен… Ладно, Гаруда, брось зыркать! Короче, Опекун расстарался! Специально для таких, как я.
— Он что, решил заместителем Ямы стать? Гаруда обиженно нахохлился, усмотрев в наших словах насмешку над обожаемым Вишну, но я лишь отмахнулся от Проглота. Скупые ответы ракшаса меня сейчас интересовали куда больше.
— Мне не докладывали! — Ревун смачно харкнул под стол. — Собрал сюда чуть ли не половину тех, кого его аватары поубивали, а меня над покойниками старшим поставил! Так и живем сутки-двое: два дня охраняем, третий — мучаемся! Ну, когда-никогда выходной дают… на травке поваляться. Не рай, конечно, но все лучше, чем у Ямы!
Особой признательности к благодетелю-Упендре в его тоне не чувствовалось.
— Да что тут, в Вайкунтхе, охранять? — бросил я еще один камень. — Обитель ведь — не тюрьма! Или апсары праведников крадут, на племя?