— Никто не знает конца своих ночей, Влазас, — проговорил Сет, отдавая почти нетронутый бокал.
Тот спокойно ответил:
— В моем возрасте считаешь уже не века, а часы, — он тряхнул головой, словно отгоняя грустные мысли, и продолжил, — я полагаю, ты прибыл по важному делу?
— Мне нужно допросить Гибеллину Баст.
Влазас кивнул седой головой:
— Я провожу тебя.
Влазас двинулся к небольшой двери мрачного и неприветливого здания. Сет оглянулся на Посмертного, и сделал ему знак следовать за ним…
Глава третья
…Небольшой кабинет, который предоставили Сету для проведения допроса, был довольно уютным и мало походил на тюремное помещение. Камин, кресла, столик, на котором стояли бутылка знаменитого вина упившегося насмерть маркиза и красивые бокалы, висящие на стенах картины неизвестных графу мастеров кисти — все вместе это создавало впечатление, что он находится не в самой страшной после Тартара тюрьме, а в отдельном кабинете респектабельного заведения. Стоя у окна, Сет задумчиво смотрел на усиливающийся снегопад, продумывая ход предстоящего допроса. Он наметил себе несколько основных тем, к которым хотелось бы подвести Гибеллину так, чтобы она сама рассказала ему все, что знает, хотя и подозревал, что осужденной известно не так много.
Он был спокоен. Беседа с герцогом навела Сета на определенные размышления о том, что в Хаде не все так хорошо, как могло бы показаться постороннему глазу, и дело было не в назревающем бунте «обращенных», недовольстве готовящейся реформой судейских или попытках Саргатанаса сместить законного правителя. Главным, что он уяснил из всего разговора, было то, что в городе зрел заговор. Кто и против кого еще предстояло выяснить — у Сета не было особых оснований доверять словам герцога, который определенно вел свою партию, цели которой были покрыты мраком неизвестности. Он уже решил, что не будет делать никаких выводов до тех пор, пока не выслушает всех, кто хоть что-нибудь знает об этом деле. После тюрьмы он хотел поехать в имение Ваанберита, чтобы на месте разобраться была его смерть самоубийством или все же убийством, разобраться, от какого именно яда умер секретарь и выяснить, не связано ли это с покушением на герцога.
Сета не оставляла мысль, что всего за несколько ночей, что он провел, борясь с навалившейся на него болезнью, в городе что-то неуловимо изменилось. Словно, в вечно холодном воздухе Хада появился новый запах, от которого у всех закружилась голова, и появилось желание изменить свою жизнь, даже если для этого пришлось бы расстаться с самой жизнью…
Давление тюремной ауры то нарастало, то слабело, и Сет уже подумывал о том, чтобы сделать еще пару глотков целебного вина, когда вошедший в кабинет демон-надзиратель громко произнес:
— Осужденная доставлена!
Сет с любопытством посмотрел на входившую в кабинет демоницу. Первое, что бросалось в глаза, были длинные волосы, обрамлявшие бледное, худое лицо, на котором огнем сверкали черные глаза. Широкая и грязная одежда, казалась с чужого плеча или выданной в тюрьме арестантской формой но, присмотревшись, Сет пришел к выводу, что демоница, скорее всего, просто похудела за несколько ночей, проведенных в этих жутких условиях.
Она спокойно шла к Сету, ничем не выдавая мыслей и обуревавших ее чувств. Сет молча разглядывал Гибеллину, которая в свою очередь внимательно смотрела на него. Она казалась равнодушной, но опытным взглядом Сет разглядел едва заметные признаки волнения, затаившуюся в глубине ее больших глаз тревогу.
Он знаком предложил ей садиться в кресло, но она продолжала стоять, словно ожидая не простого кивка, а вежливого приглашения. Мысленно пожав плечами, Сет негромко сказал:
— Доброй ночи, сударыня. Прошу вас, присаживайтесь.
Не отводя взгляда, Гибеллина произнесла:
— Я вас знаю.
— Меня многие знают, — усмехнулся Сет, — но это еще не повод разговаривать стоя.
— Что вам нужно? — Гибеллина продолжала стоять, даже не взглянув на предложенное кресло.
Это было необычно. При общении с грешниками Сет придерживался простой тактики — он задает вопросы, а они, со всей возможной поспешностью стараются быстро и полно отвечать на них. Этот разговор с самого начала складывался не так. Впрочем, Сет был опытным следователем, и его не так-то просто было сбить с толку. Пожав (и уже не мысленно) плечами, он сам уселся в одно из кресел, и сказал:
— Если вам удобно стоять, ваше право. А я, с вашего позволения, все же присяду.
Гибеллина взглянула на столик, на котором стояла бутылка вина.