Спустя всего два дня его широкие кости начали обрастать мясом, пробудившиеся от долгого сна мускулы набирали силу.
Нельзя сказать, что физические упражнения пришлись Гранту по душе. Все время хотелось есть и спать, но надо было ходить за хворостом. Шея и голова покрылись множеством мелких ссадин и синяков; Эйкер Амен от души хохотал, наделяя ими Гранта, пока тот не научился отражать внезапный удары легкой палкой. Так он постиг азы владения мечом.
Мышцы рук, растревоженные непривычной нагрузкой, требовали прибавки в питании.
К концу второго вечера Грант и Эйкер доели окорок, а на закуску употребили белку, которую Грант подстрелил в роще днем. Дождь перестал; слышна была только капель у входа в пещеру да журчание ручейков. Похолодало.
— Завтра в путь, — рыкнул Эйкер и, укладываясь спать, положил рядом с собой обнаженный меч.
В сухую погоду по ночам стоило опасаться хищников.
— А куда мы идем? — спросил Грант из-под шкуры.
Свернувшийся калачиком у костра Эйкер приподнял голову, в глазах замерцало пламя.
— На войну, куда же еще! Будет весело: вино и кровь рекой, мы убиваем, нас убивают. Разве не здорово?
Более лаконично выразить жизненную философию варвара было невозможно. Грант слегка приподнялся и с оттенком унылой иронии произнес:
— Еще бы. Можно жить, лишь… умирая.
Он снова лег и забылся сном без сновидений.
Костер вспыхнул напоследок и угас. Слышно было только, как шелестят палые листья в роще. Облака разошлись, и ночное небо пронзил яркий свет похожих на бриллианты звезд.
VIII
Утро выдалось ясным и морозным. Грант проснулся первым — без тычков и пинков — и, дрожа от холода, отодрал хворост от обледенелого пола пещеры. Когда он развел костер, наемник тоже встал, замычал под нос мотив походной песни и принялся надевать броню, пристегивать к поясу оружие.
При виде грозного арсенала Грант вспомнил о крови, что уже пролилась в этом мире на его глазах. Собирая поклажу, он задумался: стоит ли дальше тащить на себе эту тяжесть только для того, чтобы убить кого-то или погибнуть самому? Может, уйти от Эйкера Амена? По крайней мере, не надо будет надрываться.
От этой мысли сжалось сердце. Здоровяк нравился Гранту, и юноша подозревал, что сам он тоже полюбился наемнику. А издевательства, которых Грант натерпелся от воина, — лишь своеобразные проявления заботы о ближнем.
Эйкер закончил сборы и затоптал костер, припорошив его снегом.
— Пошли, — сказал он.
Грант, так и стоявший у клади, откашлялся.
— Э-э… Послушай, Эйкер, я… решил попробовать жить немного иначе… Сам видишь, боец из меня никудышный, так что… зачем я тебе?
Наемника это серьезное и трудное решение как будто вообще не задело, не взволновало. Он легко закинул лямки на плечи и сказал:
— Мне же проще. Ты только берегись берлекотов и святых. И те и другие в здешних лесах водятся в изобилии. Если сумеешь выбраться из чащи, то держись подальше от крестьян, они тоже не любят чужаков. Поймают — посадят на кол среди поля. Высохший труп — отличное пугало.
Последнее напутствие прозвучало невнятно, так как Эйкер Амен уже спускался по вытесанной в склоне лестнице. Грант всегда отличался живым воображением, поэтому, стоило услышать про кол и путало, к нему вернулся страх. С криком «подожди!» юноша поспешил следом за варваром.
Наемник задержался лишь на миг, чтобы сбросить ношу, и пошел дальше. Грант со стоном влез в опостылевшие лямки, которые успели натереть мозоли. Против ожидания, кладь оказалась не такой уж тяжелой. Либо Гранта подстегнуло разыгравшееся воображение, либо, что вероятнее, на него просто уже не давили краденые окорока. В какой-то момент Эйкер чуть дернул головой — может, усмехнулся?
Тропинка вывела из чащи и круто спустилась к лесу у подножия горы.
У последнего поворота Эйкер насторожился.
— Чую засаду, — сказал он. — Пойду гляну, что внизу.
Изготовив к стрельбе лук, Грант ждал, пока Эйкер невыносимо долго полз к краю уступа. Прикрываясь веточкой, он глянул вниз и так же ползком вернулся на тропу, встал и прошел до конца поворота.
Грант сбросил на землю скарб и размял плечи. Эйкер Амен остановился на краю узкого выступа и продолжил свои наблюдения. Похоже, он пока никого внизу не заметил.
Юноша зевнул и резко обернулся, уловив справа движение. Он замер при виде выходящего из пещеры хищника.
Берлекот крался, не замечая Гранта; подергивались нос и усы. Очевидно, зверь выбрался на запах. Снизу вдруг донесся звон металла, и уши чудовища мигом развернулись в сторону тропы. В один прыжок хищник оказался на краю выступа, тогда как Эйкер стоял двадцатью футами ниже — спиной к берлекоту, беззащитный.