Туфли он надел черные, лакированные и остроносые… по крайней мере еще утром они были такими. В них хорошо на свадьбе отплясывать, а не по сугробам бродить. На каждый шаг промокшая обувь отзывалась хлюпаньем, ноги вязли, и Грант тащился вперед, сетуя на свою горькую судьбу.
Хотелось окликнуть бредущий впереди силуэт и попросить передышки, но еще в самом начале пути, несколько миль назад, Гранта посетила простая и жуткая мысль: если остановишься, то замерзнешь насмерть. Лишь этот страх помогал переставлять онемевшие ноги.
Грант последовал за мечником, рассчитывая, что тот вскоре приведет его в дом или какое-нибудь другое теплое место. Не могут люди жить в этом белом аду! Но мечта об уютном убежище вскоре оставила Гранта. Он просто шел, спотыкаясь и увязая в снегу, за воином, словно тот и был источником тепла — маячащим впереди и постоянно ускользающим огоньком.
Начало светать, и Грант увидел вокруг бескрайнюю белую пустошь. Казалось, он промерз до костного мозга и нервы покрылись инеем. Даже свет причинял боль.
Наконец они забрели в редколесье, которое вскоре сменилось густым лесом, способным сдерживать натиск холодного ветра. Снежный покров здесь не поднимался выше щиколотки. Грант по-прежнему шагал за воином в древних доспехах; разум словно оттаял, и в голове рождались вопросы без ответов, пока воин не вывел Гранта в открытое поле.
Утопая по пояс в сугробах, щурясь от колючего ветра, Грант постарался отключить чувства и мысли.
Вот путники пересекли изрезанный колеями путь — вероятно, заметенную дорогу — и начали спуск по заросшему деревьями склону холма. Мечник ускорил шаг, и Грант тоже прибавил ходу; все же идти под гору легче. К тому же ветер дул теперь сзади, вонзая свои ледяные ножи в спину.
Внизу, в укрытой от ветра лощине, горел костер. Раздался грубый окрик:
— Стой! Кого несет?
Грант подумал: слава богу, дошли… Прошуршал вынимаемый из ножен меч.
— Эйкер Амен, принес вам мясца, — ответил воин. — А ну-ка, пустите погреться, ленивое отродье!
Воин устремился к огню, и Грант валко потрусил следом, к вожделенному теплу, но тут ему загородил путь другой мечник. Он схватил юношу за грудки и встряхнул.
— Эйкер! Это не Бигельн! Куда он делся? Что это за хлюпик, увешанный мясом?
Эйкер Амен, который уже грел ноги у костра, нахмурился, глядя в огонь.
— Дурак был твой Бигельн, вот и погиб. Я бы тоже живота лишился, если бы этот незнакомец не пришел на выручку. Вместе мы сумели выбраться из гадюшника. Не тронь его, пусть живет.
Мечник послушно разжал пальцы, и, поскольку Гранта ничто больше не держало, он, как куль с мукой, повалился на землю. Один окорок плюхнулся в слякоть рядом с Эйкером, и тот невозмутимо отрезал себе кусок кинжалом. Задумчиво пережевывая мерзлое мясо, он, должно быть, вспоминал недавние события. Внезапно воин презрительно фыркнул и, ткнув кинжалом в сторону второго товарища, сказал.
— Спрячь-ка свою зубочистку, Грейф, и я расскажу, как дурак Бигельн помер и едва меня не погубил. Мы сидели в таверне и допивали третью или четвертую бутылку. Кругом было полно селян. Этих грязных скотов ничто так не заботит, как их вонючий божок Н’тигх’та, урод с большим пузом и пустым черепом, куда они складывают подношения. Его идолы в деревне расставлены повсюду, мы только что не спотыкались о них.
Грант со стоном зашевелился, повернулся другим боком к огню.
— И вот, стало быть, сидим мы, выпиваем, — продолжил рассказ Эйкер, — никого не трогаем. А потом… Бигельн, тупая башка… Он же бывал в той деревне раньше, мог бы сообразить, так нет же! Знаешь, что он сделал? Набрал полную пасть травы, разжевал и плюнул…
У Грейфа аж челюсть отвисла:
— Не может быть!
— А вот и может! Бигельн принял тамошнего идола за резную плевательницу. Стоило ему опустошить рот, как эти мохнозадые подняли крик — поди, за десять миль было слышно. И на нас набросилась вся деревня. Мы отбивались, но Бигельну не повезло.
— А с этим что? — Грейф кивнул на пригревшегося у костра Гранта.
Эйкер отрезал себе еще свинины.
— Ничего. Он просто оказался рядом, и я нагрузил его мясом. Не хотел занимать руки, вдруг пришлось бы драться. Я даже не знаю, кто он и откуда. — Воин ткнул Гранта в живот большим пальцем, и тот утонул в слабой плоти дюйма на три. — Давай, расскажи о себе.
Грант разлепил один мутный глаз и попытался напрячь засыпающий мозг.
— Меня зовут Грант О’Рейли, я учусь в Колумбийском университете. Я… просто стоял, когда…
Он так и не сумел объяснить, что же с ним случилось, и вновь бессильно уронил голову на грудь.