— Ещё немного, и они прямо встанут на сторону проклятого Беарнца[26], захватившего Париж, и рыжей стервы-еретички[27], укрывшейся на своём острове! — прорычал испанец.
Один из участников совещания, маленький человек лет пятидесяти, с живыми глазами и измождённым лицом, до сих пор не вмешивался в разгоревшуюся дискуссию, время от времени поглядывая на растерявшегося маркиза, который по предварительной договорённости должен был вести совещание, но в силу робости перед более могущественными участниками потерял лидерство. Он пришёл на помощь хозяину и поднял руку, призывая ко вниманию.
— Прошу прощения, синьоры, — проговорил он мягко, но властно на чистейшем итальянском, сразу выдавшем в нём флорентинца. Голос его заставлял прислушаться и повиноваться. — Хочу напомнить вам, что мы собрались не для того, чтобы объявить войну Венецианской республике, но для того, чтобы привлечь её на сторону христианской коалиции!
— Да, конечно, — вздохнув, согласился переодетый прелат. — Обсуждать, хорош или плох венецианский нейтралитет, не имеет смысла. Для нас, это очевидно, он плох. У меня лично сложилось впечатление, что они боятся, смертельно боятся нового столкновения с турком.
Австриец пожал могучими плечами.
— Венецианцы боятся всего! Они никому не доверяют. Например, они опасаются давать нам деньги, потому что думают, будто на их субсидии его императорское величество подкупит визирей, заключит с османами мир, и тогда султан направит оружие против Венеции.
— Тем не менее нам надо убедить Венецию присоединиться к антитурецкой лиге, — твёрдо повторил флорентинец.
— Однако, как мы поняли, — заметил хозяин замка, — на дипломатические средства рассчитывать нам не стоит.
Испанец проговорил задумчиво, словно самому себе:
— Между прочим, венецианцы поддерживают в турках убеждение, будто они в хороших отношениях со всеми христианскими государствами и могут рассчитывать на их поддержку. В любом случае, они никогда не пойдут на союз против турок, если только не крайняя необходимость.
— Ну что ж, давайте создадим им эту необходимость! — просто сказал маленький флорентинец. — У венецианцев договор с султаном о мире с 1573 года. Ему уже более двадцати лет. Не кажется ли вам, что мир слишком долог?
Прелат усмехнулся:
— Ну, с христианами турки дружат только тогда, когда им это выгодно. Как только возникает возможность, они ищут основание для разрыва.
— Судя по секретным отчётам из Константинополя, — сказал испанец, — османы не скрывают, что им не хочется больше придерживаться договора с Венецией.
— Замечательно! — воскликнул флорентинец. — Если мы не можем убедить Венецию присоединиться к нам, мы можем сделать обратное — заставить турка объявить войну Венеции! Иными словами, мы должны набросить на эту скользкую амфибию сеть! И пускай она в ней запутается! Маркиз, вы, кажется, собирались предъявить нам некий план таких действий? Где ваш паладин[28], который исполнит высшее поручение?
Маркиз повернулся к крепкого вида мужчине средних лет, с чёрной густой бородой и жёстким взглядом, который молча сидел всё это время за его спиной и которого все поначалу приняли за секретаря. Мужчина поднялся и передал маркизу кожаную папку, которую тот раскрыл и раздал хранящиеся там листы присутствующим:
— Это план, о котором я говорил.
— Кто вы? — обратился флорентинец к незнакомцу.
Мужчина бросил на него взгляд, в котором не было ни робости, ни почтения.
— Зовите меня... Митридатом[29], — сказал он.
Участники совещания погрузились в изучение бумаг.
Ознакомившись с планом, четвёрка с интересом уставилась на мужчину, угадывая в нём воина. Тот и в самом деле принадлежал к касте наёмников. Первым заговорил прелат.
— Основательно, — проговорил он. — Мне нравится... — затем, тяжело вздохнув, добавил: — Но... неужели это возможно реализовать?
— Возможно, — уверенно кивнул воин. — Всё, что здесь изложено, не просто наши предложения. Всё здесь уже взвешено, просчитано, и возможность осуществления обоснована. Таким образом, принятие плана в целом или частями зависит от суммы, которую вы способны на его осуществление предоставить.
— А сколько это стоит?
Загадочный Митридат назвал цифру. По зале просвистел вздох удивления. Австриец даже приподнялся в кресле. Наёмник объяснил:
— Вы видите, насколько широка география наших операций. Кроме того, многие из них довольно сложны, потребуют и подкупа, и людей, и оружия, и оснастки судов и мест укрытий. Что-то придётся дорабатывать или перестраивать по ходу дела. Как видите, операция потребует значительного времени. Мы рассчитываем также, что турки наверняка предпримут ответные действия, а это будет способствовать ещё большему напряжению между ними и Республикой.
29
Имеется в виду Митридат VI Евпатор, царь Понтийский (132—63 годы до н. э.). Боролся с римлянами, имел репутацию коварного и жестокого деспота.